Сетевые СМИ и веб 2.0 технологии как средства политики «новой публичной дипломатии» западной ЛЧЦ в XXI веке

… в XXI веке мирные способы урегулирования конфликтов являются приоритетными далеко не для всех[1]

С. Нарышкин, Председатель Госдумы ФС РФ

Задача поиска «общего знаменателя» осложняется тем, что современные ТНА (транснациональные участники МО) крайне разнообразны по многим параметрам. Прежде всего… следует назвать ресурсы[2]

М. Лебедева, профессор МГИМО(У)

В процессе усилении борьбы за лидерство в идентичности в XXI веке решающую роль стали играть инструменты, формирующие эту идентичность. И в этой области на первые роли вышли СМИ, сетевые СМИ, веб 2.0 технологии и другие (Веб 3.0 и пр.) технологии. Учебник, «Википедия», Facebook превратились в решающие инструменты насилия и управления личностью через формирование совершенно новой (как правило, с заранее заданными свойствами) политической реальностью.

Значение этих новых возможностей росло параллельно с ростом численности пользователей, которое продолжается и сегодня. И не только в развивающихся странах.

СтруктураИТемпыРазвИнтернетаРоссии[3]

Еще в начале XX века В.И. Ленин, говоря о газете, подчеркивал, что она «не только коллективный пропагандист, но и коллективный организатор». В начале XXI века сетевые СМИ стали практическим самым эффективным ресурсом (инструментом) внешней и даже военной политики, который за последние два десятилетия радикально изменил свой характер и значения, хотя до сих пор они не выделены в отдельный вид или род ВС. Об этом свидетельствуют такие, например, факты как запрет не только телеканалов, но даже массовый запрет проката фильмов, которые на Украине рассматриваются как прямая угроза национальной безопасности[4].

В конце 2010 г. сначала журналисты, а затем и социологи заговорили о новом виде социального протеста и социального действия – киберреволюции. В этом хлестком определении схвачены две стороны сложного и многомерного явления: информационные потоки в Сети и их влияние на действия людей в периоды острых политических коллизий. Летом 2011 г. организаторы уличных беспорядков в Лондоне широко использовали Facebook, Twitter, а также систему мгновенного обмена сообщениями смартфона Blackberry как для призывов к погромам, так и для координации своих действий. Кстати, отслеживавшие социальные сети стражи порядка сумели предотвратить ряд хулиганских нападений. А еще раньше подобный обмен информацией между протестующими был опробован в ходе уличных акций в 2009 г. в Молдове и в Иране. Социальные сети и их мобильные приложения называли едва ли не основным оружием манифестантов во время «арабской весны», последствием которой стала смена политических режимов в Египте, Тунисе и Ливии. Позднее, извлекая уроки из всех этих событий, премьер-министр Великобритании Д. Камерон заявил о необходимости контроля над социальными сетями. Лидеры государств зачастую воспринимают информационные потоки Сети как вполне реальную угрозу политической стабильности. Поэтому актуальность изучения протестных сообществ в сети не вызывает никаких сомнений[5].

Если до последней трети XX века СМИ в целом являлись средством информирования, обратной связи власти и общества, независимой экспертизы и даже нравственной оценки действий власти, бюрократии и бизнеса, то в XXI веке они сами превратились в инструмент сознательного создания «виртуальной реальности» и формирования необходимой в будущем политической реальности и эффективное прикладное средство политики.

Эти перемены имеют особенно важное значение с точке зрения правящей элиты, авторитет и популярность которой в XXI веке решительно снижаются по сравнению с представителями «креативного класса». В этой связи возникает особенно актуальная  потребность в манипулировании обществом (причем не только чужим, но и своим).

Красноречивы данные опроса Левада-Центра, согласно которому больше всего россияне не уважают политиков, государственных служащих, полицейских и представителей шоу-бизнеса. Зато уважением пользуются врачи, школьные учителя, ученые, крестьяне, рабочие и военные[6].

Из приведенного примера, на мой взгляд, явно следует, что для повышения эффективности влияния на общество внутри страны и особенно за рубежом СМИ и другие средства публичной дипломатии должны опираться на представителей «креативного класса», а не политиков, депутатов, артистов и пр. традиционных представителей общественного мнения.

Это возможно прежде всего через привлечение к политике представителей «креативного класса» через сетевые СМИ и веб 2.0 технологии, которые создают тысячи «новых маяков» для общества, которые (при умелом руководстве) способны исказить не только политический курс и реалии, но и систему ценностей и представлений о национальных интересах. Именно это произошло во втором десятилетии XXI века на Украине, где тысячи ангажированных блоггеров и небольших интернет-ресурсов, а также целый ряд веб 2.0 ресурсов, создали абсолютно искаженный образ Украины и России, ту «виртуальную реальность», в которую поверили огромные массы населения представлявшие прежде самые разные идеологии – от коммунистов и националистов до «демократов».

Автор: А.И. Подберезкин


[1] Нарышкин С.Е. Вступительное слово // Подберезкин А.И., Султанов Р.Ш., Харкевич М.В. [и др.]. Долгосрочное прогнозирование развития международной обстановки: аналитич. доклад. – М.: МГИМО (У), 2014. – С. 3.

[2] Лебедева М.М. Мировая политика. 3-е изд., стер. – М.: КНОРУС, 2015. – С. 62.

[3] По данным ФОМ, без учета Крыма / https://yandex.ru/company/researches/2016/ ya_internet_regions_2016

[4] На Украине запретили российские фильмы, снятые после 1 января 2014 года / ТАС, 2016. 21 апреля.

[5] Дружинин А.М. Протестные сообщества в современном рунете // Социальные сети и виртуальные сетевые сообщества. Сб. науч. трудов. – М. 2013. – С. 201.

[6] Сетецентрические методы в государственном управлении / Савин Л.В., Федорченко С.Н., Шварц О.К. – М.: ООО «Сам полиграфист», 2015. – С. 7–8.

 

19.06.2017
  • Аналитика
  • Военно-политическая
  • Кибер-войска
  • Глобально
  • XXI век