Война служит делу сохранения нации и государства или обеспечивает его историческое будущее. Эта высокая моральная цель придает войне отличительный признак и служит её нравственным оправданием. Она ставит войну выше политического акта и выше военного поединка из-за экономических выгод [1]

В. Кейтель, Генерал-фельдмаршал

Роль локальных человеческих цивилизаций (ЛЧЦ)[2] в формировании МО, как и значение ЛЧЦ[3] в этом процессе,  в том числе при анализе и прогнозе развития ВПО, – исключительно важны, но далеко не всегда учитываются не только в науке, но и в реальной политике. Так, роль (функция) ЛЧЦ, её значение (степень важности) для формирования ВПО, порой вообще не учитывается при анализе и прогнозе, который традиционно присутствует, например, при подготовке международников в МГИМО и других университетах международного профиля, что с самого начала искажает реальность, с которой приходится иметь дело в политике.

В частности, если речь идет о повышении значения в МО тех государств, которые С. Хантингтон называл «стержневыми» государствами именно потому, что они достаточно быстро превращаются в основу коалиции ЛЧЦ. Так, Карфаген и Рим были теми стержневыми государствами, которые создали свои достаточно широкие коалиции, которые можно назвать цивилизационными не потому, что они объединяли разные народы по этническим признакам или религиозной близости, а потому, что именно цивилизационно они не противоречили друг другу. В коалиции Карфагена огромную роль играли не только африканские племена, но и испанские, галльские, македонские и даже италийские народы и народности. Трудно понять почему Ганнибал больше всего времени воевал именно на Апеннинском полуострове против Рима, если не знать, что его главной целью был развал созданной Римом ЛЧЦ и коалиции.

Точно также и Наполеон, и Гитлер создали, по сути, континентальную ЛЧЦ, противостоящую англо-саксам, но использованную в силу самых разных причин больше всего против российской ЛЧЦ.

В настоящее время идеи значения и роли ЛЧЦ в МО общеизвестны, более того, нередко прямо озвучиваются западными политиками. Они отнюдь не маскируются, прежде всего, самими представителями западных стержневых государств и лидерами ЛЧЦ, но как-то странно недооцениваются в российской политической литературе и практике. Эта тема, безусловно, не находится в центре внимания политического дискурса в России, хотя дискуссия вокруг поправок в Конституцию 2020 года, безусловно, заставила обратить на эту проблему внимание.

С точки зрения международной политики главная роль ЛЧЦ – формирование основы для широкой коалиции (не всегда военной) – недооценивается[4], хотя США продемонстрировали на практике высокий результат этих действий: созданная ими широкая коалиция самым решительным образом влияет на формирование МО политически, экономически, информационно, военно-технически, концентрируя в своих границах от 50% до 90% мирового потенциала.

Д. Трамп, например, переформатируя эту коалицию на ещё более выгодных для США условиях, фактически создаёт для США позицию исключительной выгоды как с финансово-политической, так и военно-политической точки зрения. Как лидер западной ЛЧЦ США выступаю с претензией на мировое лидерство, которая имеет реальные материальные основы.

Другим мировым центрам силы и ЛЧЦ пока что не удается сформировать такой широкой коалиции, хотя видно, что происходит постепенная концентрация вокруг них интересов (не только региональных, но и глобальных) тех или иных государств.

Более того, относительно небольшие государства начинают претендовать на роль лидеров таких ЛЧЦ и коалиций. Это относится не только к КСА и Ирану. Но и к Турции, Египту, Бразилии, Индонезии и целому ряду других стран, не говоря уже о таких бесспорных мировых лидерах как Индия.

Многочисленные работы, учебники и выступления политиков нередко просто вообще игнорируют эту роль ЛЧЦ в формировании МО, как политическую реальность. Но немало и таких, где она ясно обозначена. Тем сильнее, чем больше в подобных оценках политики и идеологии. Так, в отчётных докладах ЦК КПСС съездам партии, носившим подчёркнуто политико-идеологический характер, всегда говорилось о разных мировых центрах силы и их противоборстве. «Прагматическая», нарочито «деидеологизированая» внешняя политика[5], естественно, игнорировала роль и значение ЛЧЦ потому, что изначально предполагалась тождественность российской ЛЧЦ западной ЛЧЦ (даже не смотря на отказ это признать со стороны Запада). Впервые, пожалуй, отчётливо и определённо в современный период о значении российской ЛЧЦ сказал В.В. Путин 17 мая 2020 года в связи с развитием национальной науки и технологий как цивилизационного условия развития России.

Значение той или иной ЛЧЦ во многом зависит не только от её внутреннего потенциала – демографических и материальных ресурсов, – но и от способности концентрировать коалиционный (цивилизационный) потенциал. Так, например, в 70–80-е годы ХХ века Югославия, как лидер нейтральных и неприсоединившихся государств, представляла собой фактически лидера целой коалиции, своего рода политической ЛЧЦ.

В современных условиях ЛЧЦ и война, как средство сохранения и развития ЛЧЦ, нации и государства, а не как частная политическая (экономическая и иная) задача – вот что является ключом к пониманию характера современных войн, приобретающих возрастающее цивилизационное значение. В этом заключается исключительно важная, цивилизационная, роль ЛЧЦ. Война в новых условиях направлена не только против государств, но, прежде всего, против наций и цивилизаций. Об этот сказал ещё гитлеровский фельдмаршал В. Кейтель, который перед смертью писал, что «война служит делу сохранения нации и государства, обеспечивает его историческое будущее[6]». И значение ЛЧЦ, их роль в формировании ВПО в мире именно в силу роста значения войн в последние десятилетия только усиливались.

Частные политические, территориальные и иные задачи, которые нередко рассматриваются в качестве обоснования войн, могут иметь значение только для локальных и местных конфликтов. Даже для конфликтов регионального уровня (например, военных действий в Афганистане, Ираке и Сирии) подобные частные политические задачи уже не являются главными. На повестке дня стоят вопросы отношений (выживаемости) локальных цивилизаций – западной ЛЧЦ, нуждающейся в энергоресурсах, и исламской, нуждающейся в независимости от Запада, китайской, конкурирующей с западной ЛЧЦ, индийской, требующей своего места в мире. Проблема уже не только конкуренции за ресурсы, а ха продвижение систем ценностей, установление своих норм и правил. Об этом открыто заявил Д. Трамп в своих стратегических документах, обвинив представителей других стран и ЛЧЦ в оппортунизме, отказе соблюдать «универсальные» (т. е. западной ЛЧЦ) нормы и правила.

По сути дела, этот принципиальный, цивилизационно-национальный конфликт, стоит в центре отношений западной ЛЧЦ с китайской, индийской и другими ЛЧЦ, включая, естественно, российскую. В зависимости от признания роли той или иной ЛЧЦ в мире происходит и признание их роли и значения (веса) в качестве самостоятельных субъектов МО, которая может реализовываться в нескольких формах (иногда даже одновременно):

– культурно-этнической и религиозный, как правило, имеющую историческую и духовную предысторию;

– государственно-политической, как, например, западная военно-политическая коалиция, включающая как строго союзные государства НАТО, так и нейтральные (Швеция, Швейцария, Финляндия и др.) страны и даже государства, имеющие другие этнические, экономические и цивилизационные основы;

– временно-политическую основу, позволяющую сформировать собственную коалицию, объединяющую порой значительную группу стран, противостоящих другим военно-политическим коалициям. Такую группу в своё время удалось объединить в движение «нейтральные и неприсоединившиеся государства» (н/н), которые обладали значительным политическим весом в мире.

В современной политической практике роль ЛЧЦ проявляется не всегда ярко и публично, но всегда лежит в основе политики центров силы, государств-лидеров и военно-политических коалиций. Причём по самому широкому кругу вопросов – от гуманитарных до военных. Так, например, в период пандемии 2020 года, когда вопрос о её распространении в мире стоял очень остро с точки зрения взаимоотношений государств и даже происхождения этого явления, С.В. Лавров не случайно обратил внимание на усилия по борьбе с возможным использованием биологического оружия[7]. Есть подозрения относительно намерений использовать этот вид оружия против определенных групп населения, этносов или государств.

США активно создают и развивают биологические лаборатории по всему миру, в том числе на пространстве ШОС и СНГ, заявил глава МИД РФ Сергей Лавров[8]. По его словам, эти лаборатории достаточно плотно формируются по периметру РФ и, соответственно, рядом с границами Китая. Министр отметил необходимость транспарентности в сфере биологической безопасности. Это подразумевает регулярное проведение проверок в ходе подобных научных исследований и контроль со стороны мирового сообщества. Лавров отметил, что РФ и другие страны давно выступают за то, чтобы оформить эти положения в рамках единой конвенции по недопущению создания биологического и токсинного оружия. Однако против выступают США. По мнению главы российского МИД, то, что Соединенные Штаты не хотят заключать договор, вызывает обоснованные подозрения.

Автор: А.И. Подберезкин

_______________________________________

[1] Кейтель В. Размышления перед казнью. М.: Вече, 2017, с. 168.

[2] Роль ЛЧЦ – зд.: рассматривается в широком смысле, как описание ограниченного множества действий, функция, выполняемая ЛЧЦ в рамках формирования МО.

[3] Значение ЛЧЦ в формировании МО – зд.: рассматривается в качестве смысла, веса, важности, ценности того или иного субъекта МО.

[4] В Стратегии национальной безопасности России от 31 декабря 2015 года впервые, пожалуй, было зафиксировано важнейшее положение о «конкуренции между государствами, которая всё больше охватывает ценности и модели общественного развития, человеческий, научный и технологический потенциалы» (См. Ст. № 13 Стратегии национальной безопасности Российской Федерации).

[5] «Деидеологизированая» внешняя политика – термин, придуманный А.Н. Яковлевым, в котором он обосновывал отход от политических и идеологических принципов во внешней политике, сохранившийся до настоящего времени.

[6] Кейтель В. Размышления перед казнью. Вече, 2017, с. 168.

[7] Биологическое оружие – зд.: это патогенные микроорганизмы или их споры, вирусы, бактериальные токсины, заражающие людей и животных, предназначенные для массового поражения живой силы и населения противника, сельскохозяйственных животных, посевов сельскохозяйственных культур, заражения продовольствия и источников воды, а также порчи некоторых видов военного снаряжения и военных материалов. Биологическое оружие включает также средства доставки патогенных микроорганизмов и животных-переносчиков. Является оружием массового поражения и запрещено согласно Женевскому протоколу 1925 года. Биологическое оружие применяется в виде различных боеприпасов, для его снаряжения используются некоторые виды бактерий и вирусов, возбуждающие инфекционные заболевания, принимающие вид эпидемий.

[8] Лавров: важно выработать универсальную конвенцию по запрету биооружия // ИА «Спутник», 13.05, 2020 //https://uz.sputniknews.ru/radio/20200513/14126630/Lavrov-neobkhodimo-vyrabotat-universalnuyu-konventsiyu-po-zaprescheniyu-biooruzhiya.html