Политика «новой публичной дипломатии» западной локальной человеческой цивилизации и стратегическое сдерживание

 

Власть не может считаться целью. Власть — это средство для сохранения жизни, спокойствия и порядка … бездействие власти ведет к анархии[1]

П. Столыпин, министр внутренних дел России

 

По мере развития политической структуры мира модифицировалась и дипломатия, возникали новые формы и методы дипломатической работы[2]

М. Лебедева, профессор МГИМО

 

Силовая направленность политики «новой публичной дипломатии» западной ЛЧЦ ставит по-новому вопрос о противодействии такой политике со стороны России. Очевидно, что российская политика стратегического сдерживания, декларируемая в Стратегии национальной безопасности РФ[3], должна адекватно противодействовать политике «новой публичной дипломатии» западной ЛЧЦ. Эти же изменения должны, в конечном счете, максимально оперативно отражаться в стратегическом прогнозе и планировании России, в первую очередь в ГОЗ[4].

Это, однако, не вполне соответствует существующим реалиям, что стало заметным в 2014–2017 годы в связи с резким обострением ВПО: российская социально-экономическая политика, вынужденная развиваться в условиях санкций и внешнего давления, привел к кризису и стагнации, а внешняя политика была вынуждена часто действовать рефлексивно. Наиболее остро встали вопросы о противодействии средствам политики «новой публичной дипломатии» которые стали самыми главными в XXI веке в политике Запада, после 2014 года. Именно после военно-силового государственного переворота на Украине стало ясно, что силовая политика «новой публичной дипломатии» Запада не ограничится Африкой и Ближним Востоком, но неизбежно будет перенесена на постсоветское пространство[5].

Именно после событий на Украине 2014 года стало окончательно ясно, что военно-силовая политика Запада вполне практически применима не только уже к бывшим республикам СССР, но и к самой России. Думается, что подобный вывод лег в основу тех ответных действий руководства России, которые привели к возникновению ситуаций в Крыму и на Донбассе. В этой связи, для нас становятся особенно важными те изменения, которые произошли в политике «публичной дипломатии» и привели к появлению политики «новой публичной дипломатии» в 2014–2017 годы по отношению к России и которые наглядно проявились в рамках конфликта на Украине.

Особенность политики «новой публичной дипломатии» проявилась, прежде всего, в формировании силового давления на российскую правящую элиту в 2014–2018 годы, которая де-факто к тому времени уже разделилась на тех, кто готов капитулировать, и тех, кто будет сопротивляться. Принятый 2 августа 2017 года Конгрессом США закон о санкциях предполагает, например, что: «Министр финансов по согласованию с Директором национальной разведки и Госсекретарём США не позднее 180 дней после принятия закона, а впоследствии ежегодно, должен предоставлять соответствующим комитетам Конгресса открытый Доклад об олигархах и полугосударственных организациях Российской Федерации. В нем должны быть представлены данные о ключевых политических фигурах России и олигархах; …уровень их близости к Владимиру Путину и другим членам российской правящей элиты; установлены масштабы их состояний и источники доходов; перечень их родственников, включая супругов, детей, родителей, их активы, включая инвестиции, бизнес-интересы, собственность, приносящую доходы; выявление зарубежных компаний, аффилированных с этими лицами»[6].

Американцы «копают» гораздо глубже, нежели «антикоррупционные» декларации о доходах, которые российские чиновники и депутаты обязаны предоставлять в последние годы (и которые они часто успешно обходят).

Причем список лиц, к которым будет обращено самое пристальное внимание «высокоблагородий» из ЦРУ и Госдепа имеет расширительный характер: речь идет не только о «близости к Владимиру Путину», но и «к другим членам российской правящей элиты». Тут уже (с учетом размытости понятия «правящая элита») поле для «охоты» на российский бизнес поистине безбрежное. Особенно с учетом того, что вся «элита» РФ, точнее, высшая бюрократия, многие депутаты Госдумы и члены Совета Федерации неразрывно связана с бизнесом. То есть под действие указанного закона попадают не только олигархи, но и огромное количество бизнесменов средней руки, тесно связанных с политической верхушкой РФ.

Собственно говоря, срок в 180 дней для подготовки доклада Конгрессу, — лишь легкая косметика, скрывающая тот факт, что западные спецслужбы уже давно и усердно собирают данные, указанные в законе. Все-то им доподлинно известно: и состав ближайшего окружения Путина, и источники их доходов. Причем доказательства незаконности этих доходов, хотя и не упоминаются в законе, тоже давно заботливо собраны. То есть все готово для того, чтобы экспроприировать собственность наших «джентльменов удачи» под предлогом возможного криминального происхождения их богатств.

Другая особенность политики «новой публичной дипломатии» США выражается в концентрации всех ресурсов западной ЛЧЦ и коалиции, как на глобальном, так и региональном уровне. В этом случае обеспечить «стратегическое сдерживание» для России вообще невозможно потому, что на большинстве потенциальных ТВД складывается абсолютное военное превосходство. Причем, если речь идет, например, о Центральной Азии, то США вполне могут рассчитывать на военные возможности только своих союзников.

Таблица 1. Объединенные военные возможности стран-членов Совета Персидского залива

Очевидно, что коалиция российской ЛЧЦ не может противопоставить западной ЛЧЦ сколько-нибудь сопоставимую экономическую мощь, ни в настоящее время, ни в будущем.

В этой связи сравнивать несравнимое — потенциал западной ЛЧЦ и российской — невозможно. Они не сопоставимы, но вполне сопоставимы отдельные потенциалы:

— США и ЕС;

— Запад и Китай;

— Индия и Запад;

— Запад и исламский мир и т.д.

Особенно опасно, на наш взгляд, полагаться на некое «евразийское» политическое и военное единство и совокупный потенциал ЕАЭС и ОДКБ.

Несмотря на то, что большинство государств — членов ЕАЭС показали рост экономики в 2016 году (в том числе Кыргызстан — на 3,8%, Казахстан — на 1%, Армения — на 0,2%), рост экономики ЕАЭС в целом за 2016 год был отрицательным и составил — 0,1% из-за падения ВВП России на 0,2%. В 2017 году в целом по Союзу прогнозируется рост на 1,5%. При этом ожидается, что во всех государствах-членах темпы роста ВВП будут положительными.

В настоящее время положение экономик ЕАЭС относительно цикла деловой активности можно охарактеризовать как дезинфляционное. Во всех экономиках, кроме Кыргызстана, разрыв выпуска оценивается как отрицательный (Россия: –1%; Казахстан: –0,6%; Армения: –5,2%; Беларусь: –3,7%), несмотря на то что безработица находится на достаточно низких уровнях во всех государствах — членах ЕАЭС, за исключением Армении (почти 18% в 2016 году).

Рис. 1. Декомпозиция фактического ВВП ЕАЭС год к году, %[7]

Естественно, что соответствующей реакцией на эти изменения должна была бы стать корректива Стратегии национальной безопасности и Военной доктрины России, что и произошло (в т.ч. и было отмечено на Западе), но, на наш взгляд, недостаточно полно и оперативно[8]. В частности, стало ясно, что Запад обязательно окажет прямое политическое силовое давление на правящую элиту (как на Правительство Януковича), причем обязательно выступит коалиционно и бескомпромиссно[9].

Во многом эти принципиальные вопросы упираются в российскую концепцию национальной безопасности, последний вариант которой сформулирован в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента России № 683 от 31 декабря 2015 года, а также в другие документы стратегического планирования, которые должны лежать в основе соответствующих планов политического, внешнеполитического социально-экономического и научно-технического развития.

Взятые в целом, подобные коррективы неизбежно приведут к созданию новой Стратегии национальной безопасности, приспособленной к условиям ЧП, в котором оказалась Россия на длительный период времени.

Автор: А.И. Подберёзкин

>>Полностью ознакомится с монографией "Стратегическое сдерживание: новый тренд и выбор российской политики"<<


[1] Столыпин  П. А. Выступление министра внутренних дел П. А.  Столыпина в  Государственной думе 8  июня 1906  г. / Избранные выступления

[2] Лебедева М. М. Мировая политика: учебник. 3-е изд. стер. — М.: КНОРУС, 2016. — С. 225.

[3] Подберезкин  А. И. Стратегия национальной безопасности России в XXI веке. — М.: МГИМО–Университет, 2016. — С. 300–326.

[4] См.: Федеральный закон от 28 июня 2014 г. № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации» / http://www.kremlin.ru

[5] Подберезкин  А. И., Родионов  О. Е., Харкевич  М. В. Стратегический прогноз развития отношений между локальными человеческими цивилизациями в Евразии: аналитич. доклад. — М.: МГИМО–Университет, 2016. Декабрь. — 123 с.

[6] Тетекин В. Америка посчитала деньги российской элиты и скоро начнет их изымать / Эл. ресурс: Свободная пресса. 2017. 31 августа / https://svpressa.ru/society/article/180390/

[7] Евразийская экономическая интеграция — 2017 / Динамика макроэкономических процессов в ЕАЭС / http://eurasian-studies.org…

[8] Подберезкин  А. И. Стратегия национальной безопасности России в XXI веке. — М.: МГИМО–Университет, 2016. — 338 с.

[9] Кравченко  С. А., Подберёзкин  А. И. Востребованность системно-сетевой безопасности России в условиях новых рисков, уязвимостей, вызовов доверия к научному знанию // Управление риском. — 2016. — № 4. — С. 20–28.

 

03.04.2020
  • Аналитика
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Россия
  • Европа
  • США
  • НАТО
  • XXI век