Переход от традиционного стратегического сдерживания к новому типу сдерживания

 

Современная война, начиная с Наполеона, ... признаёт лишь один аргумент: проявление насилия[1]

Фердинанд Фош, маршал Франции

 

Укрепление стратегического сдерживания — любимая тема российских части политиков и политологов[2], начиная с времён М.С. Горбачёва, которые до сих пор так и не осознали всю бессмысленность этой политики: неудачные переговоры и консультации означают только одно — наши оппоненты стремятся как раз к другой цели, а именно — добиться максимальных возможностей для политической (внешней и, желательно, ещё и внутренней) дестабилизации. Стратегическое сдерживание, которое все эти годы фактически сводилось к ядерному сдерживанию, очевидное препятствие такой политике, которое правящие круги западной военно-политической коалиции отнюдь не собираются укреплять.

Изменение ВПО предполагает изменение средств и способов ведения военных действий, а также корректив внешней и военной политики.

Прежде всего, эти изменения отражаются на доминирующей, на сегодняшний день в России военно-политической концепции стратегического сдерживания, которая ориентирована на недопущение войны, но практически никак не отвечает на не военные угрозы, вызовы и даже прямые провокации (как это было с инцидентами со сбитыми российскими самолётами в Сирии Турцией и Израилем.

Остаётся реалистичной, более того, даже усиливается, не смотря на все утверждения о рисках ядерного конфликта, угроза региональных и локальных военных конфликтов без применения ОМУ по основным направлениям военно-стратегического противоборства — западному и прибалтийскому, юго-западному, кавказскому, среднеазиатскому. Так, в северо-западном регионе от Норвегии до Польши очевидно резкое усиление военно-технических приготовлений, о чём свидетельствуют перемещения войск, складирование ВВСТ и военные учения.

Главная цель «Анаконды» — война с Россией

Войско Польское готовится к проведению крупнейшего учения «Анаконда-18», которое развернется на территории и в воздушном пространстве Польши, стран Балтии, а также в акватории Балтийского моря.

Целью маневров является проверка готовности системы управления и командования, также войск стран-членов НАТО к выполнению задач по предназначению и к взаимодействию с органами местной администрации и самоуправления в военное время.

Известно, что сценарий учения максимально приближен к реально сложившимся условиям геополитической обстановки. В связи с этим военно-политическое руководство Польши не скрывает, что учения направлены против России.

Напомним, что маневры «Анаконда» проводятся раз в два года. Особенностью мероприятия в текущем году станет то, что география действий впервые охватит Литву, Латвию и Эстонию. Следует отметить, что Варшава задекларировала участие в учении на своей территории лишь 12,5 тыс. военнослужащих, что дает ей возможность не приглашать наблюдателей согласно Венскому документу.

Кроме того, сроки проведения учения будут достаточно растянутыми – более двух месяцев (с начала октября до начала декабря). По информации оперативного командования Войска Польского, маневры «Анаконда-18» будут разбиты на три этапа: в октябре переброска и сосредоточение войск, 7–16 ноября учение с войсками и с 26 ноября по 6 декабря командно-штабное учение.

Предшествовать всему будет военная компьютерная ситуационная игра для командования НАТО и Войска Польского различного уровня, в ходе которой они отработают процедуры организации и передачи руководства при проведении национальной, затем коалиционной операции и военной кампании блока.

Некоторые эпизоды учений будут отрабатываться в городской среде, в том числе в городах Хелме, Велбарке и Белостоке, который, к слову, находится непосредственно у границы с Беларусью.

Так, 10 ноября запланировано силами танковых и механизированных подразделений форсирование водных преград в районе Хелма, то есть организация переправы через Вислу. Такой сценарий отрабатывают уже на протяжении нескольких лет, непрозрачно намекая на белорусский Неман в районе Гродно, и не скрывают, что целью является отработка удара с востока Польши по территории Беларуси. Недавнее учение в Литве «Saber Strike–2018», когда 12–13 июня впервые силы НАТО отработали вопросы форсирования Немана — яркое тому подтверждение.

Далее, 12–13 ноября в районе Вельбарка будет осуществляться тренировка авиации по заходу на посадку на аэродромный участок дороги. Похоже, натовцы предполагают, что в рамках гипотетического конфликта с Беларусью и Россией ракетные комплексы «Искандер» и «Полонез» смогут вывести из строя взлетно-посадочные полосы аэродромов на территории Польши.

Не обойдется и без борьбы с терроризмом на море. Так, запланировано освобождение захваченного судна в районе порта Гдыня в условиях применения оружия массового поражения.

Рис.1.

На фоне крупномасштабных операций как оборонительного, так и наступательного характера будут отрабатываться гибридные действия в период переброски войск на север и восток Польши. Здесь официальная Варшава особую роль отводит силам войск территориальной обороны и пограничной охраны, а именно взаимодействию 1-й Подляской бригады ТерО со штабом в Белостоке и местных отделов пограничников.

Особый интерес вызывает эпизод по отселению гражданского населения из района действия армейских подразделений, который запланировано осуществить в Белостоке, к слову, в приграничье с Беларусью.

Напомним, что такую тактику применила гитлеровская Германия — проводилось отселение от границы местного гражданского населения, куда вводились войск вермахта для дальнейшего нападения на СССР.

Похоже, Варшава стала забывать уроки истории…

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что политико-дипломатические демарши России в обоих случаях оказали небольшое влияние, можно сказать, оказались бесполезными, если бы не действия России в других областях.

Необходимо исходить из того, что в настоящее время и в будущем России будет противостоять широкая западная военно-политическая коалиция, включающая уже более 60 государств. Соответственно и в подготовке и выборе средств и мер противодействия их политике «новой публичной дипломатии» и укрепления стратегической стабильности со стороны России предстоит учитывать это негативное обстоятельство. Причём как в политико-дипломатической, так и других областях.

Под гибридизацией НАТО как военно-политической структуры следует понимать процесс заимствования у других организаций обеспечения международной безопасности (прежде всего, у ООН и ОБСЕ) широкого спектра разнородных функций, задач, понятий и методов. Незаконное с точки зрения международного права заимствование осуществляется при поддержке США и некоторых других государств-членов  НАТО в условиях крайне незначительного противодействия со стороны руководства этих организаций и значительной части международного сообщества в целом. Отдельные попытки противодействия процессу гибридизации НАТО со стороны России, Китая и некоторых других государств лишь подчеркивают самодовлеющий характер происходящего. В результате альянс в конце XX — начале XXI в. превратился в крупную структуру, деятельность которой зачастую не подчиняется существующим международным нормам и правилам.

Таблица 1. Трансформация функций НАТО[3]

«Если во время существования СССР и Организации Варшавского договора функции альянса были ограничены военными вопросами, а географически — зоной его ответственности, то с начала 1990-х гг. были запущены механизмы расширения и гибридизации военно-политического блока. Таким образом, весь мир превращается в зону ответственности НАТО, а кроме военных задач альянсу предписано заниматься широким спектром силовых и несиловых вмешательств в дела суверенных государств и целых регионов с опорой на технологии гибридных войн и цветных революций».

Важным фактором гибридизации является расширение НАТО и связанная с этим процессом трансформация зоны географического охвата Организации Североатлантического договора. В широком смысле расширение НАТО ограничивается не только приемом новых членов блока, но и предусматривает поэтапное формирование партнерских геополитических инициатив альянса, что связано с появлением у блока новых функций и повышением уровня его гибридизации. Модель гибридизации НАТО представлена в таблице.

Таблица 2. Модель гибридизации НАТО[4]

США и их союзники фактически начали с 2014 года процесс демонтажа или приспособления для своих интересов как традиционные переговоры и международные институты, так и весь набор традиционных политико-дипломатических средств — консультаций, переговоров, передачи информации. Нередко это прямо связывают с их стремлением военно-силовыми средствами сохранить свой контроль над формированием современной МО[5] (что, на мой взгляд, бесспорно) или процессом превращения системы МО из однополярной в многополярную[6] (что, по сути, мало о чём говорит). Это хорошо видно на примере их отношений по трём крупным блокам проблем:

— Ограничению и сокращению вооружений и военной деятельности, где по всем основным направлениям наметился отказ США от сотрудничества и стремление пересмотреть имеющиеся договоренности с Россией и другими странами — прежде всего Ираном, КНДР и Китаем.

— Политике эскалации санкций, которая после 2014 года приобрела откровенно политико-силовой характер не только в отношении России, но и ряда других стран.

— Торгово-экономические отношениям, которые фактически пересматриваются в одностороннем порядке со стороны США. Так, например, 30 августа президент США Д. Трамп заявил в интервью агентству Bloomberg, что США выйдут из Всемирной торговой организации (ВТО), если она не будет обеспечивать положительное для Вашингтона разрешение торговых споров. Методы пересмотра нынешнего торгового режима, применяемые Вашингтоном, всегда одинаковые, и на примере кризиса НАФТА мы это отчётливо видим. Они заключаются в игнорировании многосторонних форматов  регулирования торговли, ведении санкционных войн, давлении на лидеров иностранных государств и их крупный бизнес, заинтересованный в доступе на американский рынок.

К сожалению, первые результаты этой политики обнадёжили Трампа и его администрацию: Европейский союз в июле 2018 года фактически капитулировал, открыв свой рынок для аграрной продукции из США, а также «договорившись договариваться» в ответ на одностороннее введение Вашингтоном протекционистских тарифов. Тем же путём пошли Мексика и ряд других стран.

В этой связи план действий России по укреплению возможностей стратегического сдерживания и предотвращения войны (ПСС и ППК) может рассматриваться как в традиционном, достаточно узком, политико-дипломатическом контексте политики России последних лет, так и в более широком контексте усиления противодействия нарастающему военно-силовому противоборству со странами западной военно-политической коалиции. В этом, втором, случае, традиционная политико-дипломатическая деятельность России становится только частью общей политики развития стратегического сдерживания и усиления системного противоборства с западной коалицией посредством активизации силового противодействия. Естественно, что смена акцентов в российской политике потребует постепенного пересмотра внешнеполитической стратегии и, как следствие, изменения нормативно-правовых документов, организационных и иных мероприятий.

Прежде всего, следует подчеркнуть, что второе направление в российской внешней политике выходит за рамки существующей традиции, которая диктуется дипломатической практикой. Она тесно связана с процессами ускорения социально-экономического и технологического развития России, которые могут дать нашему государству не только усиление эффективности традиционных политических инструментов, но и качественно новые инструменты политического влияния и меры по укреплению стратегического сдерживания. Так, например, в сентябре 2018 года в очередном докладе Бюро по человеческому развитию ООН, говорится о том, что Россия занимает 49 место в группе государств с наибольшим индексом ИРЧ[7]. Надо признать, что в условиях  нарастающего силового противоборства с Западом, необходимо говорить о смене приоритетов политики России, включая все три основных критерия ИРЧ — ожидаемой продолжительности жизни, душевом доходе и продолжительности образования. Именно эти показатели сегодня влияют на:

— внутриполитическую стабильность;

— эффективность и привлекательность внешней политики России

Надо сказать, что послание Президента В.В. Путина и его поручение правительству РФ, сделанное в Указе от 7 мая 2018 года, предполагают, что именно второе направление может стать главным потому, что в этих документах ясно имеется в виду:

— необходимость разработки до 1 октября 2018 года долгосрочного прогноза развития России и реализацию соответствующих мероприятий;

— создание конкретного плана действий в соответствии с названными приоритетами и этим прогнозом, которые могут привести к опережающему развитию России.

Впрочем, как уже не раз бывало в России в последние годы, крупные идеи и концепции власти могут быть не реализованы на практике, а поэтому целесообразно рассмотреть оба потенциальных направления вне зависимости от вероятности их реального исполнения. При этом деление на традиционные и возможные принципиально новые политико-дипломатические средства и меры необходимо дополнить (в зависимости от их направленности) их делением на внешние и внутренние средства и меры стратегического сдерживания.

В итоге попытки подобного анализа получается матрица возможных средств и мер укрепления стратегического сдерживания России в 2018–2024 годах, которая формализует почти весь известный спектр возможных политико-дипломатических и иных мер и средств как традиционного, так и качественно нового характера, которая показывает, что набор средств и мер укрепления стратегического сдерживания очень широк и может быстро увеличиваться в зависимости от политических установок в то или иное время. Важно подчеркнуть, однако, что все они должны находиться в русле одной стратегии.

Автор: А.И. Подберёзкин


[1] Маршал Фердинанд Фош. Ведение войны / в кн.: Стратегия в трудах военных классиков. – М.: Финансовый контроль, 2003. – С. 255.

[2] Этой теме было посвящено много работ, в  том числе и  в  последние годы, А.А.Кокошина, А.Г. Арбатова и ряда других политологов, которые в период правления М.С. Горбачёва смогли ввести эту тему в политико-дипломатическую практику

[3] Бартош А.А. Гибридизация НАТО как угроза национальной безопасности России. 30.05.2018. — С. 61 / http://nic-pnb.ru/vneshnepoliticheskie-aspektybezopasnosti/gibridizatsiya-nato-kak-ugroza-natsionalnoj-bezopasnosti-rossii/

[4] Там же.

[5] Там же.

[6] Громыко А.А. Четверть века внешней политики России // Современная Европа, 2018. –№ 3. — С. 134–136.

[7] Human Development Indices and Indicators: 2018 Statistic Update. — U.N., N.-Y, 2018. — P. 1.

 

28.01.2020
  • Аналитика
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Россия
  • НАТО
  • XXI век