Основные военно-политические особенности развития международной обстановки

Следующий крупный конфликт начнется в киберпространстве[1].

Из документа АНБ США

 

«Критическая масса» РФ невелика — примерно 2% населения и 3% глобального ВВП. В случае евразийской интеграции эта доля вырастет, но все же будет значительно уступать мировым гигантам. Геополитическое и геоэкономическое одиночество в новой системе международных отношений таит большие риски[2].

С. Рогов, директор Института США и Канады РАН

 

Военно-политические тенденции и факторы играют очень важную, а иногда и решающую роль в  формировании международной обстановки (МО) как на среднесрочную, так и на долгосрочную перспективу. В данном разделе мы можем сделать лишь самые общие замечания. Более того, учитывая непроработанность темы, они будут еще и очень субъективными. Важно, однако, подчеркнуть следующее.

Во-первых, помимо военно-политических тенденций и факторов, существуют и другие влиятельные тенденции и факторы, определяющие характер МО и влияющие косвенно на собственно военно-политические тенденции. Так, демографическая обстановка в той или иной стране определенно влияет на мобилизационные возможности государства. В еще большей степени на личный состав ВС влияет качество национального человеческого капитала (НЧК), а на эффектность вооружений и военной техники (ВиВТ) — уровень развития гражданских технологий и т. д. Другими словами, «в чистом» виде военно-политические тенденции и факторы не существуют. Их необходимо прогнозировать в комплексе с другими факторами государственной мощи. Даже когда речь идет только о танках, самолетах, орудиях и т. п.

Во-вторых, собственно военно-политические фак- торы влияют тем сильнее и определеннее, чем они ближе   к конкретному историческому событию, например военному конфликту или войне. В силу динамичного характера этих факторов они могут меняться быстрее, чем другие. Так, например, объем ВВП за 5 лет радикально изменить невозможно, но объем военных отраслей — задача вполне реальная. В СССР, например, за 1944–1949 годы была создана целая новая отрасль — атомная промышленность, которая включала в себя целую группу новых подотраслей. Поэтому влияние военно-политических и военно-технических факторов в среднесрочной перспективе значительно сильнее, чем в долгосрочной.

Простейшая матрица, отображающая только основные факторы, формирующие военно-политическую обстановку (ВПО) в мире, может быть представлена, например, следующим образом (рис. 1).

Рис. 1. Матрица факторов, влияющих на формирование ВПО в мире в конкретный период времени (2015 г.)

Из матрицы видно, например, что «доля» ВПО при формировании МО может быть небольшой (или не быть вообще) либо значительной. Так, состояние ВПО на Ближнем Востоке во многом определяется МО, а именно уровнем политических, экономических и военных отношений, с одной стороны, России с Сирией и Египтом, а с другой — США с Турцией и Израилем. В любом случае ясно, что:

—           во-первых, сценарии развития МО и их варианты во многом предопределяют сценарии и варианты развития ВПО. Это означает, что при негативном сценарии развития МО не может быть в принципе позитивного сценария развития ВПО. Он может быть либо кризисный, либо враждебный;

—           во-вторых, сами по себе сценарии развития ВПО зависят как от общего состояния международной обстановки (МО), так и основных факторов, определяющих эту обстановку: политических, экономических, дипломатических и пр. Это означает, что уровень и качество развития невоенных областей МО во многом влияют на военные области. И наоборот: военные области могут оказывать позитивное влияние на другие области развития МО. Например, военно-техническое сотрудничество (ВТС), безусловно, укрепляет доверие;

—           в-третьих, анализ и прогноз ВПО носит сугубо конкретный (временной, военно-технический, экономический и финансовый) характер и не может быть универсальным. Это означает, что не существует абстрактного сценария развития ВПО, применимого к 2015, 2030 или 2050 годом или характеризующего не только одну, но несколько стран и т. д.;

—           в-четвертых, экстраполяция существующего сценария развития ВПО на долгосрочную перспективу может быть очень ограничена в силу огромного числа факторов влияния вообще и переменных величин таких факторов    в частности. Поэтому большинство прогнозов строятся на двух составляющих: во-первых, прогнозах развития ВиВТ и, во-вторых, анализа существующего военного искусства. Представьте себе прогноз на 20 лет развития ВиВТ, сделанный в 1920 году: куча бронепоездов и тачанок, объединенных в конные армии.

Тем не менее вывод  о  возможности и  необходимости анализа существующих и прогноза будущих сценариев  и вариантов развития ВПО не просто подтверждается, но   и усиливает свое значение в условиях качественных перемен, происходящих в ВПО в мире и отдельных регионах во втором десятилетии XXI века, если принимать во внимание не только военные факторы.

Очевидное усиление негативных тенденций в сценариях развития ВПО требует адекватной военно-технической реакции со стороны России, что совершенно понятно, естественно и необходимо. Любые усилия в этом направлении (даже если они дают незначительный видимый результат) представляются не просто желательными, но и обязательными.

Основу таких усилий может составить поиск общецивилизационных интересов (потребностей) народов Евразии вообще и Европы в частности. На базе таких общих интересов возможно и необходимо создание новых и активизация существующих механизмов обеспечения безопасности при том понимании, что не должно быть иллюзий: США и ряд их союзников вполне удовлетворены имеющимся механизмом НАТО[3]. Других механизмов безопасности им не надо. Более того, они будут препятствовать их созданию. Так, если в Европе после самоликвидации ОВД осталась одна военно-политическая коалиция — НАТО, а ОБСЕ фактически атрофировался, то любая идея создания формализованного блока — ОДКБ, «нормандской четверки», «общеевропейской системы безопасности» и т. п. — будет восприниматься как альтернативная блоку НАТО. За исключением, пожалуй, внутрирегиональных натовских субъобъединений по типу «северной» пятерки и т. п.

Надо отчетливо понимать, что негативные сценарии раз- вития ВПО набирают силу, поэтому любые политические или дипломатические усилия, направленные против этого процесса, имеют огромное значение.

Поэтому,  учитывая  особое  значение  политических и международных факторов МО на формирование ВПО, важно чтобы эти и иные аспекты, влияющие на собственно военные факторы не недооценивались. Так, если вернуться к опыту послевоенной Европы в условиях холодной войны, можно признать, что:

—           в 1975 году, когда состоялось Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, вопросы безопасности и политики были «уравновешены» вопросами гуманитарного сотрудничества. Фактически произошел неравноценный размен: «Запад признал принцип нерушимости границ, а СССР — концепцию „прав человека“», которая в конечном счете и стала миной, заложенной под ОВД;

—           в эти же 1970-е годы был выдвинут комплекс «общечеловеческих» (гуманитарных, экологических, биологических и пр.) проблем, которые стали общей основой для политической и общественной дискуссии не толь- ко в мировоззренческом, но и в политическом плане.   В XXI веке таких проблем и степень их понимании стало не меньше, но использоваться в целях безопасности они стали значительно реже;

—           в 1970-е годы стал актуальным тезис о пространственном измерении Европы «от Лиссабона до Владивостока». В ходе конфликта на Украине стало окончательно ясно, что раздел России на «Европу» и «Азию» стал политической целью США. Надо понимать, что раздел Европы на «Европу» и «Россию» не выгоден Российской Федерации ни как государству, ни как нации, но этот раздел очень выгоден США и Великобритании, которые фактически разделили Россию на Европу и Азию. В XXI веке очевидно можно потребовать расширения пространства Европы уже до пространства Евразии. Этот аргумент сам по себе уравновешивает позиции США и стран ЕС участием быстро развивающихся стран Азии.

При этом расширение «пространства безопасности» на другие регионы Евразии и мира отнюдь не ограничивается сушей: в XXI веке отчетливо просматривается тенденция распространения пространственных характеристик ВПО на Арктику, океанские акватории, космическое пространство. Очевидно, что уже к 2030 году любой сценарий развития ВПО будет предполагать глобальный пространственный охват. Поэтому чем шире будет политический аспект «пространства безопасности» для России, тем это будет лучше.

Наконец, очень важно понимать, что любой сценарий развития ВПО предполагает в последующем многовариантность и возможность реализации самых неожиданных вариантов. Это положение можно продемонстрировать упрощенно на следующем рисунке (рис. 2).

Рис. 2

Иными словами, в 2015 году мы не можем ограничиться прогнозированием (даже на краткосрочную перспективу) лишь одного-двух вариантов одного и того же сценария развития ВПО. Можно говорить лишь о наиболее вероятных сценариях развития ВПО и их вариантах, которые должны конкретизироваться в зависимости от точного числа участников, времени, политической обстановки и других, в т. ч. субъективных, факторов (отношений лидеров, готовности идти на риск и т. п.). Что на самом деле не так уж и мало. Количество этих сценариев и их вариантов ограничено.

В этой связи особое значение приобретает анализ и прогноз ответных действий и реакций на будущие внешние     и внутренние угрозы прежде всего с точки зрения минимизации рисков. Это означает, что мы должны быть готовы к ответной и несимметричной реакции на максимально большое число сценариев развития ВПО и их вариантов, разрабатывая наиболее адекватные универсальные средства и способы, т. к. национальных ресурсов для ответа на все варианты всех сценариев ВПО не хватит. Так, совершенно очевидно, что невозможно для России в одиночку участвовать в войне на всех удаленных ТВД или готовиться к войне со всеми странами — членами НАТО и их союзниками, полагаясь только на обычные вооружения на европейском ТВД.

Рис. 3

Выбор такой стратегии реагирования крайне важен, ибо позволяет концентрировать национальные ресурсы на самых важных направлениях военного строительства. Представляется, что в 2015 году таковыми являются:

—           воздушно-космическая оборона (ВКО);

—           стратегические наступательные вооружения (СНВ);

—           относительно ограниченные мобильные сухопутные силы и силы специального назначения.

Выбор в пользу чего-то всегда означает отказ. В данном случае это означает:

—           сохранение умеренных сухопутных сил;

—           ограниченных МВФ;

—           ограниченных средств фронтовой авиации.

Рис. 4

Источник: Global Defense Outlook 2014. Adapt, collaborate, and invest. P. 19.

Рис. 4, кстати, иллюстрирует, куда тратят деньги     в приоритетном порядке наиболее развитые и отстающие страны.

Ресурсные ограничения — чрезвычайно важный фактор при оценке военных угроз. Их спектр может быть чрезвычайно широк. Можно попытаться представить его на некой шкале от 0 до 100, где 0, естественно, никогда не будет потому, что затрат на оборону без ресурсов не бывает, а 100 — это абсолютная милитаризация страны, что также недостижимо. В самые трудные военные годы милитаризация экономики и социальной жизни «не превышала 70% и называлась «тотальной». Условно эту шкалу можно отобразить следующим образом.

Рис. 5

—           до 2% — минимальные расходы на оборону;

—           до 4% — незначительные (стандартные) расходы на оборону;

—           свыше 30% — мобилизационная экономика (по аналогии с СССР в конце 30-х годов);

—           70% «тотальная» мобилизация.

Так, 29 из 50 ведущих стран увеличили свои военные расходы в 2008–2014 годы, а 21 — сократили[4]. Распределение происходит крайне неравномерно среди различных стран, что хорошо видно на следующем рисунке (рис. 6).

Рис. 6

Источник: Global Defense Outlook 2014. Adapt, collaborate, and invest. P. 7.

Таким образом, на основные военно-политические особенности развития международной обстановки влияет огромное число внешних и внутренних факторов, которые, однако, можно не только выделить, но и учитывать, более того, — прогнозировать.

Общие условия и принципы анализа и долгосрочного прогноза развития сценариев ВПО должны включать достаточно значимые ограничения, включая ресурсные, быть «привязаны» максимально к конкретным социально-политическим, научно-техническим, экономическим и геополитическим реалиям, которые минимизировали бы их абстрактность до прикладного практического уровня.

  Автор: А.И. Подберезкин


[1] Черненко Е. Эдвард Сноуден дошел до второй стадии // Коммерсант. 2015. 19 января. С. 1.

[2] Рогов С. Доктрина Обамы. Властелин двух колец // Российская газета. 2013. 17 апреля.

[3] Подберезкин А. И. Национальный человеческий капитал. В 5 т. Т. 1. Роль идеологии в модернизации России. М., 2012.

[4] Global Defense Outlook 2014. Adapt, collaborate, and invest. P. 6.

 

13.08.2017
  • Аналитика
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Россия
  • Глобально
  • XXI век