… первым признаком того, что элита перестает уделять данной проблеме (военному искусству — А.П.) должное внимание, является подмена стратегии тактикой

И. Попов, М. Хамзатов, военные эксперты

Завтра заключается в сегодня, будущее создается в настоящем… Время — ваше, то, чем оно станет, зависит от вас

Карл фон Клаузевиц, военный теоретик

Исследование и прогноз развития МО и ВПО реализуется в практическом плане в тех или иных конкретных вариантах одного–двух наиболее вероятных сценариев развития МО–ВПО. Определение этих конкретных вариантов того или иного сценария имеет огромное значение прежде всего потому, что каждый из этих вариантов предопределяет развитие той или иной конкретной стратегической обстановки и характер вероятного противоборства, военного конфликта или войны. Естественно, что для практических политических целей именно эти последствия, прежде всего, и имеют значение. Формальная логическая схема развития СО, военных конфликтов и войн показана на рисунке ниже, но необходимо особо подчеркнуть, что в зависимости от того или иного конкретного варианта сценария развития МО характер и особенности силового противостояния могут существенно отличаться друг от друга.

Рис. 1. Логическая модель трансформации конкретных вариантов различных сценариев развития МО – ВПО в варианты СО, военных конфликтов и войн

Как видно из рисунка, выбор одного из вариантов только одного сценария ведет к появлению многочисленных вариантов развития СО и еще большего числа вариантов конфликтов и войн.

В результате проведенных до конца 2016 года исследований ограниченным возможностями Центра военно-политических исследований были получены основные результаты, исходя из которых предлагаются следующие конкретные варианты принципиально новых возможных ответных мер со стороны России, оформленные в Стратегии национальной безопасности в качестве основных положений системы исходных данных (СИД) для долгосрочного стратегического планирования. При этом мы исходим из того факта, что международная обстановка и, как следствие, военно-политическая обстановка, к началу 2017 года характеризуется крайней нестабильностью в отношениях между основными субъектами и акторами, которая инициируется западной ЛЧЦ с целью усиления своего влияния на формирование МО–ВПО.

Эта нестабильность в 2014–2017 годы ускоренно прогрессировала в направлении перерастания крайних форм силового противоборства и противостояния в открытые военно-силовые конфликты. Причем этот переход от противоборства к силовому противостоянию наблюдается на всех основных уровнях, а именно:

— на уровне отношений между основными локальными человеческими цивилизациями отмечается оформление противостояния в открытое противоборство формирующихся военно-политических коалиций таких ЛЧЦ;

— на уровне отношений между ведущими государствами отчетливо наблюдается процесс ухудшения двусторонних отношений между США и их союзниками, с одной стороны, и КНР, Россией и целым рядом других стран, с другой;

— в начале XXI века проявились серьезные противоречия между субъектами и новыми акторами МО, прежде всего, экстремистскими, террористическими и религиозными организациями, которые стали по своему влиянию сопоставимы с субъектами МО;

— на уровне противоречий между глобальными тенденциями можно констатировать, что во втором десятилетии XXI века проявились новые особенности этих противоречий, прежде всего между глобализацией и усилением влияния национальных интересов и ценностей.

2. Дальнейшее развитие МО и ВПО позволяет предложить следующий конкретный долгосрочный сценарий развития международной обстановки (МО), который носит наиболее вероятный характер74. Этот сценарий получил название сценария «Военно-силового противоборства западной ЛЧЦ» и допускает реализацию в трех основных вариантах (не исключающих и промежуточные варианты):

Возвращение к военно-силовому противоборству между ЛЧЦ и их коалициями на уровне, существовавшем с 2008 до 2014 года, когда основными средствами политики выступали силовые (но не военные) средства. Такое «возвращение» к более низкому уровню противоборства между Россией и западной ЛЧЦ может быть в случае, например:

— изменения внешней политики США и ряда стран-лидеров западной ЛЧЦ в результате корректировки отношений и переоценки приоритетов правящими элитами, которые могут периодически возникать (Ф. Рузвельт, Д. Кеннеди, Р. Никсон, Дж. Картер и др.) в связи с теми или иными обстоятельствами;

— переоценки внешних угроз и приоритетов, которые происходят достаточно регулярно во всех странах (в отношении Японии и Китая у США, в отношении Германии и СССР у США в 40-е гг. XX в.). В настоящее время увеличивается вероятность усиления приоритета во внешней политике США относительно Китая и радикальных исламских организаций, объективно «отодвигая» на менее важные позиции Россию;

— изменения в соотношении сил между разными ЛЧЦ и центрами силы, вызванные научно-техническими, технологическими и экономическими причинами.

Каждая из этих и других причин и все взятые вместе могут повлиять на корректировку внешней политики западной ЛЧЦ в отношении России в сторону более реалистического и менее рискованного варианта сценария. Однако, я не уверен, что такой вариант может надолго стать доминирующим, а тем более заставить отказаться от ведущего сценария усиления «Военно-силового противоборства»: процесс «усиления» может замедлиться или остановиться на время, — но не более того.

Силовые средства остаются основными при этом сценарии. Их «доля» во всем наборе силовых средств экспертами оценивается более чем в 70%, а собственно военная составляющая таких силовых средств, использовавшаяся для инспирирования нестабильности (около 30%), ограничена традиционными средствами и способами использования, а также угрозами разработки новых средств и способов применения вооруженных сил.

К концу 2016 года вероятность реализации такого варианта указанного Сценария развития МО рассматривается как невысокая. И не только потому, что тенденция развития МО в 2015–20 16 годы набрала инерцию, но и потому, что она не вполне совпадает со стратегической целью западной ЛЧЦ — сохранением военно-политической и финансово-экономической систем, сложившихся в мире, в условиях усиления других ЛЧЦ и центров силы.

Вместе с тем полностью исключить это «относительно оптимистичный» вариант развития военно-силового сценария не следует потому, что приход к власти в ведущих странах Запада лидеров, склонных минимизировать глобалистский характер развития западной ЛЧЦ (не только Д. Трампа, но и других), может привести к деформации правящих элит и их сдержанному отношению к использованию военных средств из-за роста возможных рисков и вероятных крупных негативных последствий.

Автор: А.И. Подберезкин

>>Полностью ознакомиться с монографией  "Политика стратегического сдерживания России в ХХI веке"<<