Для России предстоящие два десятилетия будут периодом упрочения своих позиций в меняющемся мире, обеспечения стране высокого голоса при решении общезначимых проблем[1]

А. Дынкин, академик

Можно было бы согласиться с подобным оптимистическим прогнозом А. Дынкина, если бы была уверенность в том, что существовавший до этого курс развития был бы заменен на более динамичный, инновационный, рассчитанный на опережающие темпы. В случае его сохранения на период в 2018–2025 годы в том виде, каким он был до 2018 года, ни о каком «упрочении своих позиций» России говорить категорически не приходится. Странным образом А. Дынкин рассматривает деградацию экономики страны как «упрочение её позиций, что неизбежно ставит вопрос о том, какими критериями руководствуется РАН и, в частности, ИМЭМО, прогнозируя такое развитие ситуации. Если абсолютное и относительное отставание России, снижение удельного веса её ВВП в мире, нарастающее технологическое отставание видятся как «упрочение позиций», то можно предположить только одно — основные конкуренты России (США, страны ЕС, Китай) — еще больше потеряют в своем развитии.

Либо Россия, не смотря на все указанные варианты наиболее вероятного и возможного развития, сможет каким-то чудом опередить (отставая при этом) своих конкурентов? Все три варианта этого инерционного развития (в форме наиболее вероятного и возможного сценария), однако, свидетельствует об обратном.

Основные показатели трех наиболее вероятных предполагаемых вариантов «Сценария № 1» развития России до 2025 года коротко можно представить интегрировано следующим образом: стагфляция, в экономике и социальной жизни, которая сопровождается элементами «точечного» развития и нарастающим отставанием России от мировых лидеров. Эта стагфляция постепенно переходит просто в стагнацию, когда правительству и ЦБ удается искусственно удержать инфляцию в пределах 3%.

Типичным примером этого сценария (как наиболее вероятного, так и возможного, планируемого) стал вариант Стратегии России, предложенный Минэкономразвития в 2016 году. Подчеркну, что этот проект Стратегического прогноза РФ (сроком до 2035 года) внесен разработчиком, а именно — Минэкономики, в правительство. Документ входит в список документов стратегического планирования в сфере обеспечения национальной безопасности, который утвержден 30 декабря 2015 года. Напомню, что в соответствии с ФЗ № 172 «О стратегическом планировании в Российской Федерации» от 28 июня 2014 года[2], все министерства и другие органы власти должны иметь такие планы, стратегии и концепции. При оценке военно-политических перспектив России важно знать максимально точно как нормативные цели и задачи, так и критерии их оценок.

В этом документе исходят из реалий, которые окончательно оформились к концу 2017 года. По оценке первого заместителя председателя правления правления ЦБ России К. Юдаевой, произошедшее снижение инфляции сохраняет потенциал для дальнейшего снижения ключевой ставки Банка России, а вслед за ней снижения и ставок по кредитам. Если не произойдет каких-либо новых шоков, ставка будет снижаться до тех пор, пока не будет нащупан уровень, при котором инфляция примерно постоянна на целевом уровне, а темпы роста соответствуют потенциальным. Этот уровень в настоящий момент мы оцениваем в районе 6–7% (на конец 2017 года ключевая ставка — 7,75% годовых).

Конечно, политика инфляционного таргетирования сама по себе не обеспечивает ускорение роста, — признает К. Юдаева. — Для этого необходимы структурные реформы. Но зато дает лучшую защиту от шоков: инструментами инфляционного таргетирования можно добиться стабилизации роста на уровнях близких к потенциальным, то есть, помочь экономике показать свой лучший результат в условиях тех структурных ограничений, которые пока остаются»[3].

Существенный вклад в будущую устойчивость экономики вносит и бюджетная политика. В 2017 году было принято бюджетное правило. Оно позволит стабилизировать доходы бюджета, экономику, инфляцию и валютный курс на фоне колебаний цен на нефть.

Что касается экономики, то здесь тенденции пока разнонаправлены. Продолжается процесс структурной адаптации экономики к сырьевому циклу. Положительное влияние на российскую экономику оказывает устойчивый глобальный экономический рост, который в этом году наблюдался впервые за последние 10 лет. А вот рост цен на нефть в 2017 году по сравнению с 2016 имел на экономику разнонаправленное влияние, так как он был связан в том числе с ограничениями по производству, которые взяла на себя Россия вместе с другими производителями нефти. По традиционным товарам российского экспорта — металлам (кроме отдельных видов цветных металлов) и углю — 2017 год был благоприятным, что во многом было связано с политикой Китая по закрытию экологически грязных производств. Однако, насколько продолжительной будет эта тенденция, сказать сложно.

Благоприятным 2017 год был для сельского хозяйства и пищевой промышленности. Проводившаяся в последние годы политика и инвестиции дали о себе знать: наблюдался рекордный урожай, рос экспорт. Начавшееся восстановление потребительского спроса дало толчок развитию и других секторов, обслуживающих потребительский спрос. А вот что касается инвестиционной активности, там еще очень высока зависимость от разовых крупных проектов. Российскому бизнесу еще только предстоит нащупать и развить новые точки конкурентоспособности российской экономики.

Конечный вывод итогов развития России к 2018 году и одновременно среднесрочных перспектив для её экономики, который делает К. Юдаева и с которым можно согласиться: «Именно структурная адаптация экономики к новым условиям, поиск новых точек конкурентоспособности, рост производительности труда, более эффективное использование человеческого капитала являются основными вызовами и для экономической политики и для бизнеса на ближайшие годы[4]. Но именно этого и не делается — ни структурной адаптации экономики, ни роста производительности труда, ни более эффективного использования НЧК не наблюдается.