Основные особенности развития США после 2025 года

 

В ближайшие годы мы увидим первые проявления нового глобального социально-технологического устройства, которое изменит правила игры на ключевых рынках, а значит экономическое, политическое и военное соотношение сил[1]

А. Безруков, политолог

 

Дело, однако, в том, что сами эти внешние условия формирования МО и ВПО радикально изменятся не в пользу западной ЛЧЦ: если, например, из 10 ведущих стран мира к Западу относились 5, то в 2040–2050 годах останется 4, но даже оставшиеся будут существенно «потеснены» новыми центрами силы. Так, резко усилятся не только Китай, но и другие страны Юго-Восточной Азии: численность Индонезии превысит 300 млн. человек, Филиппин — 150 млн., Малайзии — 100 млн., а Вьетнам и Республика Корея превратятся в ведущие мировые державы уже через 10 лет.

Конечно, если Западу удается вовлечь в свою орбиту Индию (что сейчас активно делается), Индонезию и Мексику, то «Запад» сохранит свое влияние, изменившись цивилизационно и этнически. Также как он меняется последние 30 лет в Европе и США.

Основные изменения в экономических позициях стран-лидеров, которые произойдут в период 2025–2040(50) годов, некоторые аналитики иллюстрируют следующим образом:

Рис. 1. Новые растущие рынки будут доминировать до 2050 года[2]

Крайне важно то, что изменения в соотношении сил между крупнейшими державами в 2025–2050 годы, неизбежно повлияют как на соотношение сил между старыми и новыми центрами силы, так и соотношение сил между ЛЧЦ и их военно-политическими коалициями.

С этой точки зрения позиции западной ЛЧЦ и их коалиции будут неизбежно потеснены другими ЛЧЦ во главе с КНР, Индией, Индонезией и Бразилией (соотношение экономик «Большой семерки» и «Большой двадцатки»). Экономически, но не обязательно политически, технологически и с военной точки зрения, где позиции западной ЛЧЦ и их коалиции могут даже … укрепиться и компенсировать относительное отставание в экономике.

Может произойти то же самое, что произошло в области науки и технологий, где США «потеснились», но отнюдь не уступили своего лидерства. Так, в частности, за счет роста расходов государства частных инвесторов в мире доля США в НИОКР планеты сократились с 69% до 30%, а в военных государственных НИОКР с 36% до 4%.

Рис. 2. Сравнение расходов на НИОКР 1960-2013 гг.[3]

Однако подобное относительное падение американских расходов на НИОКР сопровождалось их абсолютным ростом (в постоянных целях), который составил за 1960–2013 годы 220%, а в целом 540%.

Быстрые темпы роста ряда новых центров силы, которые (как мы уже говорили) рассматриваются в качестве угроз США, вызывают серьезные опасения. Это и понятно, ведь США делают ставку на два стратегических ресурса — технологическое превосходство и эффективную коалицию. В 2000–2013 годы эти темпы роста расходов на НИОКР новых центров силы и традиционных лидеров западной ЛЧЦ свидетельствуют о том, что приоритеты безопасности и экономики по-прежнему связываются с приоритетами научного и технологического развития.

Рис.3. Федеральные и общие расходы США на НИОКР[4]

 

Рис. 4.Рост затрат на НИОКР некоторых стран, 2000-2013 гг.[5]

 

Более того, целая группа новых экономических гигантов, готовых войти в ту или иную сферу влияния ЛЧЦ, либо даже создать свою, будет существенно влиять на расстановку сил в мире и на отношения между ЛЧЦ и их коалициями. В зависимости от их положения и отношения может сформироваться совершенно новая конфигурация сил в мире, которая, безусловно, отразится на положении США в мире и их политики.

Ситуация в мире после 2025 года будет характеризоваться сохранением доминирования США в политике, военной области, науке и ряде других областей при качественном изменении в соотношении сил в экономической и демографической областях в пользу незападных ЛЧЦ.

Рис. 5. Вьетнам, Филиппины и Нигерия могут серьезно подняться в рейтинге держав[6]

Очень важно, например, насколько КНР сумеет сконцентрировать вокруг себя силы и государства, расположенные не только в АТР, но и в Африке и даже в Европе. Его влияние в Африке, например, уже ощущается сильнее, чем традиционных бывших колониальных держав, а на Ближнем и Среднем Востоке можно прогнозировать стремительное усиление позиций КНР еще до 2025 года.

Пока что явно недооценивается будущая роль в мире Индии, которая может:

— стать частью западной ЛЧЦ и центра силы;

— остаться самостоятельным национальным центром силы, занимая (доля) 2-ое место с США.

Рис. 6. США и Европа уступят к 2040 году свои экономические позиции Китаю, Индии и другим странам[7]

В любом случае перераспределение экономической мощи к 2040 году между «старой семеркой» (США, Японией, Германией, Великобританией, Францией, Канадой и Италией), представляющей западную ЛЧЦ и «новой семеркой» (Китай, Индия, Бразилия, Индонезия, Россия, Мексика и Турция), представляющей, как минимум, четыре ЛЧЦ и центры силы, будет лежать в основе будущего миропорядка. Достаточно спрогнозировать, например, как эти перемены повлияют на соотношение военных бюджетов ведущих государств.

Если в 2016 году только Китай, Индия и Россия могли претендовать на самостоятельную военную роль, а их бюджеты были только лишь «заметны» на фоне доминирования военных бюджетов западной ЛЧЦ, то в будущем ситуация, безусловно, изменится не в пользу США. Этим во многом объясняется стремление Д. Трампа заставить своих союзников увеличить военные расходы.

Рис. 7. Сравнение военных бюджетов ведущих 15 государств (в 2016 году)[8]

Можно предположить, что увеличение военных расходов в 2025–2040 годы США и их союзников по коалиции достигает огромной цифры в 3,0– 3,6 трлн. долл. (США — 1,5 трлн.; ЕС — 1,5 трлн.; др. страны — 0,5 трлн.), что во многом компенсирует изменение соотношения сил не в пользу западной ЛЧЦ. Для этого у западной ЛЧЦ есть существенные резервы:

— во-первых, мы до сих пор реально недооцениваем военные расходы США: фактически военный бюджет США уже достигает 900 млрд. долл., даже с учетом сокращения в последние годы. Ожидается, что его рост достигнет 1 трлн. к 2025 году и до 1,5 трлн. до 2040 года. Но это только самые первые оценки. В действительности, при необходимости, США могут увеличить свои военные расходы еще больше, ориентировано до 5–6% ВВП страны в 2025 году, который может превысить 25 трлн. долл.

Таблица 1. Общая сумма расходов на оборону на 2017 ф.г.[9]

— во-вторых, если страны ЕС и НАТО выполнят свои обязательства в масштабах Великобритании, то этот «вклад» в оборону НАТО к 2025 году составит не менее 1 трлн. долл., а с учетом роста военных расходов Японии, Саудовской Аравии и других членов западной коалиции общие военные расходы могут составить к 2050 году 3 трлн. долл.

С учетом того, что до 2015 года военные расходы стран-членов НАТО сокращались и только в 2016 году заметен определенный рост, можно предположить, что «отложенные» расходы могут быть компенсированы, что неизбежно приведет к быстрому абсолютному росту военных расходов в Европе.

Рис. 8. НАТО Европа и Канада — расходы на оборону[10]

«Потенциал роста» военных расходов стран-членов НАТО очень велик. Теоретически, если они достигнуть доли военных расходов в ВВП США, то общие военные расходы НАТО могут вырасти до общих военных расходов США еще до 2025 года, т.е. до 1 трлн. долл.

Кроме того, военные расходы стран-членов НАТО можно «пересчитать», исходя из расходов на одного человека (в США — 1739, в Норвегии — почти 1400). Таким образом, существует еще один «резерв» развития военной мощи США и их союзников, о котором дают представление следующие данные.

Рис. 9. Расходы на оборону и их доля в ВВП[11]

«Теоретически расходы на оборону в НАТО могут быть не как в Албании (60 $ долл.), а как в Норвегии (1400,0 долл.) на человека.

Таблица 2. Расходы на оборону в работе на душу населения в 2010, долл. США

Наконец, есть и большие резервы увеличения военных расходов западной ЛЧЦ как за счет роста военных расходов не только стран-членов НАТО, но и других союзников, а также за счет расширения самой коалиции. Так, потенциально рассматриваются такие влиятельные союзники как Индия, Вьетнам, Индонезия, чьи интересы могут совпадать с интересами западной ЛЧЦ.

В особенности, если учитывать, что глобальная экономическая мощь «смешается» на восток, а интересы западной ЛЧЦ вступают в конфликт с интересами китайской, российской и исламской ЛЧЦ.

Рис.10. Глобальная экономическая мощь перейдет к «новой семерке»[12]

Подобный «конфликт интересов» ЛЧЦ неизбежно ведет к их военному разрешению, которого уже к 2025 году будет добиваться западная ЛЧЦ. В этих условиях будет существовать масса причин, стимулирующих государства присоединиться к той или иной коалиции.

Таким стимулом, например, может стать отношения США и России к своим союзникам, их гарантии безопасности этим союзникам, от которых, в свою очередь, будет зависеть лояльность этих союзников.

Не случайно в этой связи, например, что в ходе сессии НАТО в конце мая 2017 года большинство стран-членов НАТО требовало от США подтверждения их гарантии в соответствии со статьей № 5 Договора НАТО, а США в лице Д. Трампа «не очень спешили» дать ясно эти гарантии.

Это противоречие понятно. Оно вытекает из того понимания, что на отдельных ТВД (в случае войны) США будут стремиться прежде всего использовать своих союзников, ограничившись своей «поддержкой», оставаясь в стороне от прямого участия. Что, естественно, крайне опасно для союзников и гораздо менее опасно для самих США.

Собственно это и предполагает разделение понятия «национальные интересы» на «интересы безопасности США» и «интересы безопасности союзников».

Это направление видно на примере настойчивых попыток США добиться уязвимости основных сил ответного удара России и КНР, — которые могут быть обеспечены после 2025 года[13], с помощью тактических средств и ВТО, размещенного на море и в воздухе. В случае такого военного конфликта (аналогом которого может служить Украина) основные операции будут вестись на глубине до 100 км, что абсолютно безопасно для США, но крайне опасно для их союзников в Европе или в Азии.

Рис. 11. Сопоставление ракетных систем РФ и США на ТВД

В этой связи создание в интересах безопасности самих США мощного наступательного и оборонительного потенциалов (СНВ и ПРО) предоставляет им гарантию того, что военный конфликт не выйдет за рамки оперативно-тактического уровня и не коснется территории собственно США. В этом смысле происходил разделение интересов США на «интересы безопасности США» и «интересы безопасности союзников США».

 

 

Автор: А.И. Подберёзкин


[1] Безруков А. Спасти и сохранить // Россия в глобальной политике, 2017. Январь–февраль. — С. 59.

[7] Ibidem.

[11] Ibidem.

 

30.10.2020
  • Аналитика
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • США
  • XXI век