… происходящее вокруг референдума о независимости Каталонии — самый масштабный конфликт на Западе между людьми и государством с момента падения Берлинской стены,… первая настоящая интернет–война в истории человечества[1]

Дж. Ассанж, основатель Wikileaks

Основные характеристики «Варианта № 1» базового «Военно-силового сценария» развития США до 2025 года, на мой взгляд, определяются сложившейся долгосрочной стратегией США противоборства за сохранение и даже укрепления своего контроля в мире. Она будут определяться, на мой взгляд, следующими основными тенденциями:

— инерционностью долгосрочного курса, сложившегося еще до прихода Д. Трампа к власти, в политике, Экономике и военной области, который позволяет вносить коррективы частного, не принципиального порядка. Так, не отказываясь от мирового лидерства, более того, добиваясь его, Д. Трамп видит в качестве основного средства усиление позиций США, в т.ч. за счет своих союзников, а не всей западной коалиции;

— последовательность и долгосрочный характер политики США, предполагающий отказ от радикальных инициатив, будь то в области создания ВВСТ, либо структуры ВС страны;

И первая, и вторая тенденция отчетливо прослеживаются;

— ставка на технологическое превосходство ВВСТ и эффективность управления ВС, включая планомерное и динамичное увеличение военной мощи;

— коалиционную политику США, которую рассматривают в качестве дополнительного ресурса мощи и влияния США.

— В то же самое время существуют и даже увеличиваются трудности. Так в  области государственного управления США наблюдается неожиданное для многих нарастание противоречий, граничащих с социальными потрясениями, во внутренней политике США сразу по нескольким по осям:

— американское общество, бизнес и бюрократия, которых Трамп сделал своей мишенью в ходе избирательной кампании, но с которой ему не удается справиться;

Рис. 1. Федеральные расходы на НИОКР[2]

Рис. 2. Характеристика населения США[3]

Рис. 3. Ожидаемая продолжительность жизни[4]

Рис. 4. «Возрастная волна» в США[5]

Рис. 5. Трудовые ресурсы США

Рис. 6. Рост задолженности бизнеса (относительно ВВП)[6]

Так, существенно сократилось количество членов семей и домохозяйств, т.е. величины тех «ячеек общества», которые составляли традиционную американскую семью, причем членов домохозяйств — в значительно большей степени, чем членов семей. Это означает, что совместную экономическую и финансовую деятельность в семье ведут меньше граждан, чем прежде, а общество во все большей степени индивидуализируется, делится на отдельные сегменты.

С военно-политической точки зрения эта тенденция всегда вела к ослаблению не только связей внутри общества, но и чувства общенационального, когда личные, семейные и групповые интересы плотно стыковались с социальными и национальными.

Развивается и другая тенденция, непосредственно влияющая на мобилизационные возможности нации, — старение населения, когда ожидаемая средняя продолжительность жизни выросла почти на 20 лет на протяжении жизни всего лишь двух-трех поколений. В общей структуре населения страны это будет означать, что ее относительно боеспособная часть резко сокращается, составляя уже значительно меньше половины населения.

— новые и старые классы, и социальные слои, представляющие традиционную и новую экономику США;

— этнические группы и сообщества, особенно быстро растущие латиноамериканские, которые формируют потенциальную угрозу внутриполитической стабильности США;

— креативные и традиционные слои правящего класса и американского истэблишмента, отношения между которыми приобрели достаточно конфликтный характер, что наглядно проявилось в ходе избирательной кампании. Так, «традиционные» американский бизнес, перед которым преклонялась Америка, столкнулся с серьезными трудностями, что выразилось, в частности, в резком росте задолженности относительно ВВП.

Эти противоречия особенно наглядно проявились после победы Д. Трампа на выборах президента страны, когда традиционные социальные слои, этнические группы и часть истэблишмента поддержали нового президента. Но в целом американское общество разделилось и можно говорить о наступлении кризисных явлений в его социальной структуре, отношениях между отдельными социальными группами и взаимоотношениями с властью.

Этот кризис во многом является следствием развития объективных тенденций, связанных с переходом США к новому этапу развития и новому технологическому укладу. Такой переход неизбежно связан с потрясениями, что означает невозможность исключить редкие повороты во внутренней политике США. В любом случае можно ожидать, что США в краткосрочной перспективе будут:

— быстрее адаптироваться к новым социальным и экономическим реалиям;

— вероятно, быстрее развиваться экономически и социально-политически;

— претендовать на роль идеологического лидера западной ЛЧЦ.

Во многом подобное развитие событий может привести к переоценке роли США в мире и в западной ЛЧЦ, которая с приходом Д. Трампа только началась.

К 2017 году в результате настойчивых усилий политологов и глобалистской элиты сложилось достаточно ложное впечатление о том, что «Нация-государство сегодня не правит бал, но и не выходит из употребления ни в качестве реальности, ни в качестве идеала»[7]. Однако в действительности на первый план выходит общность той или иной ЛЧЦ и связанная с этим роль и значение в ней конкретного государства. ЛЧЦ и государства стали вновь главными субъектами МО. Как справедливо отмечают критики, далеко не бизнес-корпорации, не международные организации и не НПО определяют траектории современного развития.

Образование, профессиональная культура и даже «не имеющая границ» наука существуют и поддерживаются в рамках национальных государственных институтов и за счет страновых налогоплательщиков.

Системы здравоохранения, социальных служб защиты и поддержки — это также государство. Но самое важное — это определение именно государством правовых норм человеческого общежития, от правил дорожного движения до наказания за насилие и другие формы девиантного поведения личности или группы, которые, однако, происходят в рамках неких единых цивилизационных систем — ЛЧЦ.

Государства, при наличии склонности к соперничествам, экспансии или изоляционизму, тем не менее обеспечивают безопасность граждан от внутренних и внешних угроз, включая противодействие международным террористическим сообществам. И вновь — этот процесс происходит в рамках неких коалиции государств.

Даже в сфере экономики, где казалось бы правит бал «невидимая рука» рынка, налицо данные, опровергающие предположения об отмирании государства и размывании суверенитета, но опят же, — как правило, в рамках коалиций ЛЧЦ. Так, например, в условиях мирового финансового кризиса 2008–2010 гг. именно скоординированная политика ведущих государств позволила справиться с кризисом… «в своей стране, в сопредельных с ней регионах и в мире»[8]. Более того, несмотря на все предупреждения, позиции доллара США, не ослабели. Так, стабильные объемы продаж и закупок валюты в 2016–2017 годах говорят в пользу ее устойчивости:

Рис. 7. Еженедельные данные о закупках и продажах долларов в США[9]

Иными словами, «возвращение государства» в политику, наблюдаемое на многочисленных примерах не только в Европе, но и в других регионах, сопровождается усилением центростремительных тенденций в рамках широких коалиций ЛЧЦ. Рост экономики США в 2014– 2017 годы с 17, 42 до 19, 24 трлн. долл., говорит о многом. Для России это означает, что только прирост ВВП США за неполных три года больше, чем вся экономика России:

Рис. 8. Distribution of Gross domestic product[10]

Получается, что в неизбежном соревновании России с США мы должны каждые 2–3 года удваивать свой ВВП, чтобы просто не отстать от США. Но если, как в 2014–2017 годы, экономика России вообще не росла, а сокращалась, то такой разрыв становится еще более катастрофичным.

Подобная тенденция в полной мере проявилась в последние десятилетия в США, где численность недовольных поведением страны в мире резко возросла после второй практической войны и продолжает увеличиваться. Это связано с тем, что США пытаются выступить не столько лидером западной ЛЧЦ (и, естественно, разделить с другими все издержки коалиции), сколько самим, в одиночестве попытаться решить мировые проблемы. Как видно из данных соцопросов 2003–2012 годов, количество недовольных такой ролью США стабильно составляет почти две трети граждан:

Рис. 9. Дискуссия о роли США в мире (2000-2012 гг.)[11]

Понятие «территория» для США во многом сводится к понятию контроля над какой-то территорией, который в последние годы может осуществляться не только непосредственно через военно-политическое и иное присутствие США, но и через опосредованное, прежде всего, контроль национальной элиты. Есть основания полагать, что будут продвигаться до 2025 года следующие три направления такой политики:

— распространение способов контроля национальных элит на новые страны;

— привлечение новых членов военно-политической коалиции западной ЛЧЦ из числа новых государств и акторов;

— формирования за рубежом «облачных противников», продвигающих интересы США, в том числе с помощью военной силы (по примеру «правого сектора» на Украине, антиасадовской коалиции в Сирии и т.д.).

Эти направления будут дополнять традиционные способы мирового контроля США, которые сохранят свое значение. Более того, могут быть даже усилены в следующих областях:

— контроля Мирового океана со стороны ВМС США и расширения присутствия;

— усиления контроля из космоса и с воздуха посредством укрепления военно-космических сил США;

— развития сети информационно-коммуникативных средств, прежде всего в интернете и социальных сетей, как основного способа контроля общественного мнения в мире.

— Природные ресурсы будут играть до 2025 года для США все возрастающее значение, не смотря на успехи ресурсо и энергосберегающих технологий. Рост экономик новых центров силы, особенно в Южной Азии и Латинской Америки потребует в ближайшие годы огромных природных ресурсов. При этом есть основания полагать, что США не будут испытывать недостатка в этих ресурсах, но попытаются взять под контроль их стратегические запасы. В этом стремлении они наверняка столкнуться с КНР, которая одновременно с ними будет продолжать политику усиления своего влияния на распределение мировых природных ресурсов.

— Население США и западной ЛЧЦ будет играть возрастающее значение, причем уже в среднесрочной перспективе, в двух основных аспектах:

— в качестве и количестве человеческого капитала, который в возрастающей степени определяет динамику социально-экономического развития и военную мощь государства;

— в качестве и количестве институтов человеческого капитала, определяющих эффективности государственного и общественного управления.

— Экономика, которая всегда в последние два столетия играла определяющую роль в политике и позиции США, в соответствии с «оптимистическим» вариантом будет развиваться достаточно динамично, что объясняет сохранение американского лидерства в науке, технологиях и образовании, основы которого закладывались в предыдущие десятилетия. Более того, лидерство США в науке и технологиях увеличится относительно других ЛЧЦ и государств за счет развития принципиально новых научных областей и увеличения масштабов инвестирования и притока «мозгов» из-за рубежа.

Быстрее, чем в других стран будет изменяться структура американской экономики, в которой доля нового технологического уклада будет увеличиваться более динамично, США смогут сохранить за собой уникальную возможность развивать все основные направления научно-технического прогресса. В целом это обеспечит прирост американской экономики (прежде всего нового качества) на 60–75% до 2040 года.

Сохранится, вместе с тем, и определенная зависимость США от внешних заимствований, значение которой, однако, не стоит преувеличивать. Темпы роста этой зависимости (в случае их сохранения) не выйдут за рамки возможностей США, а угроза со стороны внешнего долга представляется преувеличенной:

Рис. 10. Доля долга США в % от ВВП[12]

— Культура и религия, которые в XXI веке стали играть исключительно важную роль в политике США, постепенно будут превращаться в главное поле мирового противоборства. В конечном счете, победит та страна и ЛЧЦ, которая сумеет убедить остальные страны и ЛЧЦ в том, что ее система ценностей лучше, эффективнее и универсальнее. При этом средства и методы «цивилизационного» убеждения являются лишь частью всего спектра средств и методов принуждения в политике западной ЛЧЦ.

Это говорит о том, что насильственное продвижение ценностей западной ЛЧЦ будет усиливаться.

Доминирование систем ценностей, таким образом, совпадает по своей сути с лидерством и даже господством той или иной страны и ЛЧЦ в мире, что и является одной из приоритетных целей США в реализации этого варианта. Есть основания полагать, что правящие круги США сделают все возможное, чтобы усилить американское «цивилизационное» лидерство в мире в этой области, сделав лозунг «Америка — № 1» не только политико-экономическим, но и культурно-образовательным приоритетом.

Известная модель политического процесса, реализуемая США в «оптимистическом» варианте, пройдет в период 2017–2025 годов к усилению средств прямого воздействия на национальные системы ценностей.

Традиционное в XXI веке для западной ЛЧЦ и, прежде всего США силовое влияние на политические элиты и политические цели (вектора «Б» — «В» и «Б» — «Д») будут в значительной степени усилены прямым силовым давлением на базовые национальные ценности и интересы с целью их приспособления («универсализации») в интересах США.

Рис. 11. Усиление прямого военно-силового воздействия США на систему ценностей и правящих элит других ЛЧЦ и государств

Перенос акцентов соперничества ЛЧЦ в область систем ценностей, их массовое уничтожение у противника, потребует для США дополнительных усилий, в частности, в области силового продвижения и навязывания системы американских ценностей и норм (правил) мировому сообществу. Это означает, что информационно-психологические операции станут не только нормой использования политических инструментов, но и военных инструментов.

В целом ожидается в 2017–2025 годы резкое усиление противоборства в информационно-когнитивном плане, которое в системе последовательности внешнеполитических приоритетов противоборства США и западной ЛЧЦ можно представить на следующем рисунке:

Рис.12. Информационно-когнитивное противоборство США с другими странами и акторами (последовательность шагов)

Каждый из этих этапов, в свою очередь, делится на отдельные шаги, которые реализуются последовательно, но могут реализовываться и одновременно, системно. В качестве примера можно привести  1-ый и 2-ой этапы развития силового цивилизационно-культурного влияния США как на собственную (западную), так и на иные ЛЧЦ:

Таблица 1.

США последние десятилетия с учетом отказа России от доминирующей в стране коммунистической системы ценностей. Важная составная ее часть — разрушение идеологии и препятствие созданию новой  идеологической системы. Именно этим сейчас занимаются в США если говорить об их политике по отношению к России.

Параллельно в систему национальных приоритетов вносится хаос, превращая нацию сначала просто в «граждан», а затем и в толпу, которой можно управлять извне. Это, в свою очередь, требует разрушения национальных институтов культуры, искусства и религии.

Именно на такую стадию США планируют перейти в своей политике по отношению к России до 2025 года потому, что следующий этап — разрушение суверенитета — невозможен без уничтожения национальных институтов культуры, образования, религии и искусства.

— Наука и образование, определяющие в XXI веке во все большей степени место государства в экономическом и социально-политическом мировом укладе, будут оказывать решающее влияние на развитие США. Это очень хорошо понимает правящая элита страны, которая будет максимально использовать эти стратегические преимущества США в будущем.

Вместе с тем, именно наука и образование станут производным и факторами от особенностей мирового развития 2017–2040 годов, а именно — «переходного периода» — и той роли, которую в этом периоде будут играть новейшие технологии, открытие и внедрение которых массово произойдет в 2017–2025 годы.

В этой области до 2025 года ожидается усиление и без того очень активной политики США внутри и за рубежом, которая проявится:

— в организации массовой «утечки мозгов» в США и перетока технологий;

— в попытках установить контроль (универсализацией) над мировой наукой, образованием и кадрами, прежде всего, результатами и кадрами;

— в дополнительных крупных инвестициях в новые технологии и НИОКР;

— Внешняя политика страны в соответствии с этим вариантом сценария развития предполагает увеличение ее роли и значения в среднесрочной перспективе для политики США в целом, несмотря на некий внешний эгоизм и даже изоляционизм, декларируемы Д. Трампом. Ее вероятное развитие до 2025 года предполагает возможность сделать следующие выводы, которые применимы вне зависимости от того, какая часть правящей элиты США будет доминировать в исполнительной и законодательной власти. Она в целом исходит из следующей логики.

Рис. 13. Логика и абстрактная структура развития МО в XXI веке, лежащие в основе будущих ВПО и СО[13]

Дональд Трамп выстраивает скорректированную стратегию развития США, как минимум, на следующие 8–9 лет, ориентированную на узкое (прагматическое) откровения и даже эгоистическое понимание американских национальных интересов, когда политическая преемственность сочетается с более традиционным отношением «классических» республиканцев и американского истэблишмента. Иными словами, Д. Трамп никого не удивит. Его политика станет продолжением политики «классических» республиканцев со времен «главного героя» Трампа президента начала 70-х Ричарда Никсона, но с неизбежными новациями в риторике. В том числе и той военной политики, которая была в 70-х годах в отношении СССР и Вьетнама. Она стала во многом отражением общественного запроса на рост внутренних потребностей и свертывание внешнеполитической активности, требующей дополнительных ресурсных затрат.

Вместе с тем не следует думать, что США перейдут к политике изоляционизма. Их смена акцента предполагает просто–напросто более эгоистическую внешнюю политику рационального использования национальных и коалиционных ресурсов. Это видно, например, на отношении Д. Трампа к НАТО, которое в течение трех месяцев сменилось от системной критики («НАТО устарело») до критики финансирования («справедливо делить издержки»). Иллюстрацией этого тезиса являются социологические опросы, которые показывали, что в 2007–2016 года сторонников и противников вмешательства США в дела других стран было примерно поровну. Как видно из результатов опросов (особенно в сравнении с периодом 1947–1953 годов),в последнее десятилетия идея «внутринациональной концентрации» приобрела много сторонников, что отражает в принципе и соотношение сил внутри американской правящей элиты, которое после войны в Афганистане и Иране стало в большей степени концентрироваться на вопросах внутренней политики.

Рис. 14. Опрос: должны ли США заниматься своими делами и давать делать то же самое другим странам[14]

Из этого следует, что не нужно необоснованно рассчитывать на некие положительные договоренности с Д. Трампом, которые могут быть исключительно следствием голых прагматических расчетов. По аналогии с временами Р. Никсона и Р. Рейгана. В российской правящей элите, как и прежде в поздней советской, остались влиятельные и настырно-энергичные группы, продолжающие спекулировать на возможности достижения «равноправных» договоренностей с США. В памяти многих политиков и экспертов осталась «разрядка» и договоры по СНВ и ПРО, которые в действительности были просто вынужденным шагом США, боявшихся отстать в неконтролируемой гонке наступательных и оборонительных вооружений. Положительный эффект этих соглашений для политических лидеров быстро иссяк, а ощущение обмана после этого сохранилось и особенно усилилось во времена М. Горбачева и Б. Ельцина, заключивших сомнительные договоренности в области ограничения и сокращения вооружений.

Собственно инициативы США, особенно в области ядерного разоружения, будут направлены на замену ядерных СНВ обычными и системой ПРО на фоне консолидации международного «общественного» мнения в антироссийском ключе под лозунгом «полной ликвидации ядерного оружия».

Возвращение к политике республиканцев Никсона–Рейгана означает, что сделана ставка на новое усиление позиции США как лидера западной ЛЧЦ и центра силы, возрождение глобального превосходства. Пафос Трампа и его команды полностью подтверждает эту стратегию «быть самым сильным» и регулярно доказывать это.

Сказанное означает только одно: ставка на военно-силовой сценарий противоборства с Россией и другими ЛЧЦ становится не только наиболее вероятным, но и публичным средством политики, а военно-силовое воздействие на элиту противника (которое признано как наиболее эффективное силовое средство) получает формальную государственную поддержку. Это не может не означать активизации всех военно-силовых инструментов политики, включая поддержку терроризма и экстремизма на всех основных стратегических направлениях: на Запад — с помощью националистов и экстремистов Украины; на Кавказе — с помощью исламских экстремистов; в Средней Азии — с помощью фундаменталистов бывших советских республик.