Необходимо понимать, что в основе успешной политики стратегического сдерживания находятся тщательно обоснованные политические цели, базой которых, в свою очередь, выступает система национальных ценностей, национальные интересы, включая суверенитет, являются базой для формирования политических целей правящими элитами. Такая наиболее приоритетная цель была сформулирована, например, в майском (2018 г.) указе Президента В. В. Путина как «прорывное научно-технологическое и социально-экономическое развитие Российской Федерации, увеличение численности населения страны, повышение уровня жизни граждан» и т.д., что коротко можно было бы охарактеризовать как ускорение развития национального человеческого капитала[1].

Их девальвация неизбежно ведет к ослаблению и развалу государства и его институтов, а укрепление — к развитию институтов и самого государства. Эта зависимость сознательно искажается, когда происходит подмена национальной системы ценностей и интересов чужими системами или требованиями «ввести универсальные» («общечеловеческие» и пр.) ценности[2].

На наш взгляд, в новейшей истории, после исчезновения «полюсов» противоборства, произошел процесс «перенацеливания» с точки зрения противоборствующих стратегий и смены их приоритетов с традиционных, политических целей на новые, не традиционные. Цели — цивилизационные, геополитические стали более бескомпромиссными, радикальными, когда вопрос встал о потере суверенитета государств и идентичности наций.

Вместе с тем далеко не всегда и далеко не для всех значение и взаимосвязь между этими основными категориями в политике очевидна. Нередко её пытаются сознательно или бессознательно исказить, стремясь нанести ущерб системе ценностей или интересов, что создаёт самые опасные и масштабные угрозы национальной и государственной безопасности. Соответственно такие долгосрочные угрозы могут и не восприниматься частью правящей элиты (и нередко не воспринимаются) в качестве угроз, хотя разрушение системы ценностей и национальной идентичности имеет гораздо более тяжелые последствия, чем угрозы политическим целям правящей элиты и общества.

Можно вычленить следующие новые объекты, которые превратились в наиболее приоритетные политические цели:

— долгосрочной, наиболее важной, стратегической целью политики «силового принуждения» стали системы ценностей и национальные интересы (прежде всего, суверенитет) государств:

— среднесрочной целью внешнего воздействия остается собственно политика субъектов МО и ВПО, но этот приоритет во все большей степени «размывается» между другими приоритетами;

— главной оперативной и тактической целью становится правящая элита страны и, прежде всего, ее управляющий слой.

В самом общем виде этот процесс «перенацеливания» можно проиллюстрировать на модели политики субъекта МО-ВПО:

Рис. 1. Модель политики субъекта МО–ВПО

Группа факторов «Б» в самом общем виде представляет собой состояние МО и ВПО (включая естественно, влияние важнейших субъектов и акторов, в частности, западной военно-политической коалиции). Это влияние направлено на три важнейших объекта политического воздействия непосредственно:

— политику государства (вектор «Б» — «В»);

— правящую элиту (вектор «Б» — «Д»);

— систему ценностей и интересов (вектор «Б» — «А»);

Причем сила этого влияния МО и ВПО, определяемая, прежде всего, лидерами мирового сообщества, в нашем случае, — западной коалицией, относительно объектов влияния (принуждения) не только разная, но и меняется в зависимости от многих факторов во времени.

Так, говоря очень условно, сила влияния МО-ВПО на политику СССР (России) в 1950 и 2018 годах распределялась следующим образом:

Таблица 1. Влияние МО-ВПО на политику СССР-России в 1950 и 2018 годах

Другими словами произошло перераспределение внешнего влияния на политику субъектов МО-ВПО в пользу влияния на правящую элиту (краткосрочное) и систему ценностей (долгосрочное).

Это обстоятельство необходимо обязательно учитывать в том числе и потому, что средства такого влияния (в том числе и силовые) и способы во многом зависят от того против кого это влияние нацелено. Так, закон США, принятый в августе 2017 года против РФ, Ирана и КНДР, направлен не только против политики этих государств, но и против их правящих элит, и против защищаемых ими систем ценностей.

Сказанное означает, что изменился не только характер угроз политике стратегического сдерживания России (вектор «В» — «Г»), но и важнейшие области, которым угрожает внешнее влияние («Б» — «А» и («Б» — «Д») остались фактически без защиты потому, что сама логика формирования стратегии государства, как субъекта МО-ВПО, исключает их из этого процесса.

Сказанное означает, что политика стратегического сдерживания России должна быть расширена до двух наиболее приоритетных современных и важнейших областей23:

— стратегической — защиты системы национальных ценностей и интересов как национальной системы;

— оперативной — защиты правящей элиты и ее органов управления, включая суверенитет и развитие способности ее эффективного управления.