Отдельная и очень важная тема в стратегическом прогнозе — оценка эффективности сил и средств невоенного стратегического сдерживания, получившие название меры сдерживания невоенного порядка (МСНП). Оценка эффективности сил и средств невоенного стратегического сдерживания — область, которая пока что является практически не изученной и не используемой в политике, хотя в оперативном планировании она неизбежно учитывается на «рабочем уровне». Например, когда речь заходит о гуманитарной помощи и средствах её обеспечения — продуктах, средствах доставки и т.д.

Представляется, что выделение в качестве наиболее приоритетного направления внешнего влияния направление, связанное с системой национальных ценностей и интересов, предопределяет важность использования невоенных средств, методов и мер воздействия, которые, как представляется, будут основными в этой сфере[1].

В настоящее время система таких мер не определена, как, впрочем, и её роль в военной организации государства, где главным координатором и исполнителем выступает Министерство Обороны России. Это представляется не вполне верным, если говорить о разработке, выборе и использовании невоенных силовых инструментов политики.

Особенно важное значение в этой связи приобретает своевременная оценка, раннее предупреждение, прогноз и мониторинг конфликтов и войн, которые не сразу могут приобрести стадию вооруженного конфликта. Именно на относительно мирной стадии конфликта использование МСНП особенно эффективно.

Существует множество прикладных методов и методик анализа, прогноза и мониторинга конфликтов, включая военные. Раннее предупреждение и мониторинг конфликтов между оценкой риска и ранним предупреждением: Оценка риска основана на систематическом анализе косвенных и промежуточных условий. В качестве иллюстрации предлагается следующая матрица:

Рис. 1. Количество активных вооруженных конфликтов 1989–2015[2]

Раннее предупреждение требует оценки точно в реальном времени тех событий, которые в ситуации высокой напряженности вероятнее всего ускорят или инициируют быструю эскалацию конфликта. Так, на графике, иллюстрирующем активность конфликтов с 1990 года по 2016 год, видно, например, что в общей численности резко выросло число конфликтов, происходящих в Азии и Африке. Это, соответственно, приводит к необходимости особого внимания к мониторингу, а также к разработке мер по предотвращению конфликтов на их ранней стадии.

В свою очередь подобные объективные прогнозы имеют исключительное значение для прогнозов развития МО и ВПО, а также стратегической обстановки, войн и локальных конфликтов.

Отталкиваясь от этого определения, под «ранним реагированием» подразумеваются инициативы, осуществляемые на латентной стадии предполагаемого вооруженного конфликта с целью его ограничения, разрешения или трансформации. Такое «реагирование» может дать положительные результаты с точки зрения эволюции политического конфликта в военный и наоборот[3].

Термин «механизм» относится к таким компонентам системы раннего предупреждения (СРП), как сбор, обработка и анализ данных, причем СРП можно называть функциональной только тогда, когда эти компоненты взаимодействуют между собой. Это требование заимствовано из естественных наук и подразумевает всего лишь то, что систему образуют взаимодействующие единицы.

Выше уже говорилось, и приводилась матрица зависимости увеличения вероятности конфликта и расширения его последствий. Но, как оказывается, «в середине» этой матрицы существует зона, когда можно резко снизить риски и их последствия, охватывающая значительное пространство. Пространство, которое принадлежит области политико-дипломатических мер.

Системы раннего предупреждения конфликтов — не новые механизмы. Они существуют с 1950-х годов. За это время разработаны разные методологические подходы для работы по различным вопросам. Современные СРП уходят корнями в два направления деятельности:

— во-первых, военно-стратегическая разведка, позволяющая предсказать атаку; Эта деятельность имеет исключительно важное значение потому, что существует потенциальная возможность предотвращения перехода рисков из потенциальных угроз в  реальные. Их изучение возможно и  необходимо, хотя и требует широкого системного подхода, который оправдан при долгосрочном прогнозе развития МО и ВПО, в особенности в связи с непониманием многих представлений друг друга (случайным, либо осознанным) в отношении, например, таких понятий, как «стратегическое сдерживание»[4].

— во-вторых, огромное значение имеет долгосрочное прогнозирование таких экологических, медицинских (ЭБОЛА), гуманитарных и природных катастроф, как засуха или голод. Обладая способностью прогнозировать такие кризисы и конфликты, тот или иной субъект МО и ВПО может подготовиться к негативным развитиям событий. Это крайне необходимо как с точки зрения работы государственных органов, так и обладания стратегическим резервом.

Рис. 2. Зависимость усиления последствий от вероятности[5]

Рис. 3. Взаимосвязь рисков[6]

Рис. 4. Понимание рисков и принятие решений[7]

В истории человечества есть много примеров того, как эпидемии уничтожали до половины населения стран, в частности, Европы, либо когда полностью вымирали целые нации.

Особенно важное значение, как уже говорилось, способность адекватно прогнозировать риски, угрозы и опасности приобретает в связи с тем, что внешние опасности и воздействия приобретают сознательно целенаправленный характер на правящие элиты. От этого непосредственно зависит выбор наиболее эффективных средств стратегического сдерживания — как военных, так и не военных.

Такие оценки и прогнозы со стороны правящей элиты имеют исключительно важное значение. Так, недооценка военно-политических рисков М. Горбачёвым и Б. Ельциным привела к провалам не только во внешней и военной политике, но и геополитике СССР и России.

Но не менее опасна и переоценка рисков, связанных с внешней угрозой, которая имела место, например, в период правления Н. Хрущева и Л. Брежнева, потребовавшая перенапряжения национальных сил в интересах обороны.

С точки зрения укрепления стратегической стабильности необходима не только адекватная, но и очень объективно-точная система оценок и принятия решений, имеющая обоснованный научный характер. Модели такой системы существуют и их реализация, в конечном счете, не является сложной научно-технической задачей. Очень многое зависит от политической воли.

Теоретические и методологические основы таких систем разработаны в СССР и России достаточно давно и могут быть рекомендованы к практическому использованию[8]. Классические примеры приводятся в работах зарубежных и российских авторов.

Так, например, А. Остин пишет:

«В этом разделе рассматриваются препятствия, стоящие перед третьей целью систем раннего предупреждения — а именно снижением интенсивности конфликта. Одна из основных идей заключается в том, что для раннего реагирования недостаточно лишь обеспечить нужный отдел или человека нужной информацией в нужное время. Это демонстрировал конфликт в Заире: на ранней его стадии, несмотря на открытые предупреждения, не было предпринято практически никаких действий. Но проблема состоит не только в том, что предупреждения остаются без внимания: в Руанде, даже после того, как конфликт достиг насильственной стадии, реагирование либо запаздывало, либо вообще не происходило.

Если нет никакой реакции даже при таких красноречивых сигналах, какие тогда шансы могут быть у раннего предупреждения? Однако есть и противоположные примеры, когда раннее реагирование происходило там, где не было явных предупреждающих сигналов, как в некоторых странах бывшего Советского Союза, в частности в Эстонии и Молдове.

Рис. 5. Основные системы раннего предупреждения[9]

Учитывая эти ограничения, можно все же поставить вопрос: способны ли СРП предложить идеи для второй цели (прогнозирование конфликта)? Как человеческое поведение, так и развитие конфликта следуют неким закономерностям. Наблюдая эти закономерности, можно делать различные прогнозы. Эти предсказания конфликта, пожалуй, можно сравнить с попытками угадать смысл того или иного слова в иностранном языке. Авторитетный исследователь П. Уинч утверждает, что даже в том случае, если нам неизвестна ни тема разговора, ни правила грамматики, можно статистически прогнозировать появление того или иного слова.

Рис. 6. Геополитические риски (Индекс)

Подводя итоги, следует отметить, что в развитии конфликта существуют закономерности, по которым можно составлять прогнозы о том, как события могут развиваться в будущем. Но поскольку эмпирические данные не могут исправить неверную гипотезу, количественные системы раннего предупреждения терпят вечные муки: они могут оказаться как правыми, так и неправыми, и ни то, ни другое невозможно доказать.

Методология построена на алгоритме подсчёта частоты статей, относящихся к геополитическим рискам в ведущих международных изданиях (Этот индекс ежемесячно обновляется и доступен по адресу: https://www.bc.edu/matteo-iacovello/gpr.htm)[10].