«Мягкая сила» как результативный инструмент внешнеполитического влияния в условиях перехода к многополярности[1].

Переход к многополярности, по сути, являющейся альтернативой концепции развития мирового сообщества, разработанной в рамках Вашингтонского консенсуса (1992 г.), особенно сложно воспринимается правящими элитами ряда стран, которые считают себя победительницами в холодной войне.

Получивший развитие в последние десятилетия процесс постепенного упразднения роли национальных государств и осознанное формирование социумов в этих странах, не способных самоидентифицироваться с традициями, языком, обычаями и этносоциальными устоями, де-факто направлен на создание и функционирование единого элитарного центра, который может управлять людьми с помощью новейших информационных технологий.

Именно с этой целью повсеместно популяризируются национальные и зарубежные социальные сети, проводятся флешмобы как инструменты обеспечения монополярности, финансово поддерживаемые странами, после распада СССР считающими себя победителями в противостоянии, где приоритет и перевес в экономической, культурной, политической и военной власти принадлежит США.

В связи с этим с новой силой развивается дискуссия о роли «мягкой силы» в мировом развитии, о власти элит и правящего истеблишмента в современном мире. Власть — это способность влиять на поведение других людей с целью добиться желаемых результатов, в том числе путем принуждения и угроз, повышения уровня оплаты тех или иных услуг, привлечения своим примером или возбуждения желания копировать те или иные действия. «Мягкая сила» — это возможность заставить других захотеть тех результатов, которые желательны для управляющих процессом. «Мягкая сила» кооптирует людей, вовлекает в процесс, не принуждая их. Она находится в прямой зависимости от способности формировать в обществе предпочтения, которые воспринимаются сообществом.

«Мягкая сила» — это инструмент внешней политики страны, который реализуется за ее территориальными пределами, в том числе с использованием средств внешнеэкономической политики.

«Мягкая сила» является основным элементом ежедневной демократической политики. Способность устанавливать предпочтения, как правило, связана с нематериальными активами, такими как привлекательная личность, культура, политические ценности и институты, а также политика, которая считается законной или имеет моральный авторитет. «Мягкая сила» — это больше, чем просто убеждение или способность управлять людьми, это привлекательная для людей сила, но одновременно  это и политика создания условий соответствия людей системе координат, задаваемых лидерами политики «мягкой силы». «Мягкая сила» — это неосязаемая сила притяжения, олицетворяющая общие ценности и одновременно побуждение к содействию со стороны разделяющих эту точку зрения для достижения подобных ценностей.

Информационная революция создает виртуальные сообщества и сети, которые пересекают национальные границы. Возрастание роли ТНК и МНК в условиях монополярности, как и возрастание роли негосударственных субъектов (НКО) в условиях глобализации создает предпосылки того, что эти субъекты будут выступать в качестве такой «мягкой силы» на территории стран, являющихся реципиентами услуг, товаров, получателей грантов и разнообразной гуманитарной помощи. Эти организации, особенно НКО, используют именно «мягкую силу», вовлекая граждан в коалиции, которые мыслят и действуют через национальные границы. Политическое лидерство частично является конкуренцией за привлекательность, легитимность и авторитет. Способность делиться информацией и верить становится важным источником притяжения и власти[2].

«Мягкая сила» — это инструмент внешней политики страны, который реализуется за ее территориальными пределами, в том числе с использованием средств внешнеэкономической политики. Термин «мягкая сила» подразумевает реализацию стратегии внешней политики страны за пределами ее государственных границ, включая работу с диаспорами за рубежом.

В качестве институтов реализации «мягкой силы» той или иной страны выступают различные неправительственные и частные фонды, структуры, институты, работающие на территории других стран. Иногда это просто неофициальная поддержка официальной внешнеполитической линии, но порой и деятельность, которую не может позволить себе официальная дипломатия. В ряде случаев тактика реализации стратегии «мягкой силы» отдельными государствами на территории ряда стран может быть связана с деятельностью, направленной на изменение внутренней политики того или иного государства. Например, реализация политики «мягкой силы» в КНР идет по нескольким направлениям: развитие общественной дипломатии, интенсификация образовательных обменов,  дипломатия помощи, работа с диаспорой, продвижение культуры, создание благоприятного имиджа страны и участие в международных организациях.

Понятие «мягкой силы» имеет два аспекта — собственно содержания и механизма реализации. К содержательному аспекту относятся культура страны, ее язык, уровень научных достижений, привлекательность ее системы образования и здравоохранения, а также привлекательность ее социально-экономической модели в целом.

Инструментами реализации «мягкой силы» являются конкретные институты, через которые может проявляться ее сущностный аспект — различные благотворительные фонды, иные правительственные и неправительственные организации, СМИ, научные и образовательные центры и т.д.

В современном мире результативность составляющих «мягкой силы» определяется факторами, представленными на рис.1.

Рис. 1.  Удельный вес факторов «мягкой силы» в современном мире[3]

Одновременно Центром публичной дипломатии США проводится ежегодный анализ уровня результативности реализации мировой политики «мягкой силы» отдельными странами и рассчитывается соответствующий рейтинг:

Рис. 2. Сравнительный анализ уровня результативности реализации мировой политики «мягкой силы» десяти ведущих стран в 2017 году[4].

Согласно этому анализу, в 2017 г. Россия несколько улучшила свое положение в рейтинге в части развития цифровизации экономики и общественно-политической жизни, но снизился уровень ее привлекательности. Это связано, во-первых, с информационными технологиями, используемыми против нашей страны. О политизации говорят, к примеру, следующие аргументы, рассматриваемые в данном исследовании.

Главным условием демократии авторы определяют исключительно глобализированное мировое сообщество, где полностью унифицированы национально-этнические, исторические и ­культурно-ментальные особенности наций и народностей. 

Во-вторых, процесс урбанизации, развивающийся во всех странах, обусловливает акцентирование внимания акторов, реализующих политику «мягкой силы», на работе с городскими общинами и населением городов, учитывая, что из пригородов и деревень в города переселяется в основном молодежь. На фоне снижения роли государственного регулирования и управления именно население городов и их истеблишмент представляют собой «зеленые побеги» здорового будущего глобализированного мирового сообщества, именно города являются объектами приложения «мягкой силы» в современной внешнеполитической доктрине западных стран.

Авторам хотелось бы обратить внимание на факт использования в национальных интересах «мягкой силы» такой страной, как Исламская Республика Иран. В Иране влияние на внешнеполитическом контуре рассматривается как элемент обеспечения национальной безопасности и определяется, как желание увидеть благожелательно настроенный регион, страну или территорию по отношению к государству, которое «оказывает это влияние». В качестве базового критерия выступает необходимость наличия условий восприятия территориями влияния национальных интересов государства, реализующего стратегию влияния, при соблюдении принципа сохранения равноправия голосов на международном уровне в случае рассмотрения спорных вопросов, касающихся государства, осуществляющего свое влияние, и сопряженных территорий и регионов. Данный подход достаточно открыто дебатируется в национальных СМИ, но в условиях доминирования в современных международных отношениях принципов формирования национальных интересов согласно Гансу Моргентау (то есть силового балансирования) сферы влияния определяются де-факто любым государством, имеющим свои национальные интересы и стремящимся сохранить свой национальный суверенитет.

В Иране же выдвигается критерий «благожелательности отношения территории» при равноправии сторон при рассмотрении вопросов, важных для развития Ирана и территорий влияния, что является специфическим критерием, имманентным именно этой стране. Иранцы рассматривают свою страну как региональную державу, а формирование и наличие «сферы влияния за пределами своих территориальных границ» — как важный аспект реализации национальных интересов. Такой подход граничит с политикой вмешательства во внутренние дела стран, но Иран использует механизм «мягкой силы», опираясь на религиозную и национальную идентичность граждан этих стран. Развитие, сохранение и даже расширение сферы влияния Ирана реализуется с учетом того, что каждая страна, входящая в эту сферу, может проводить политику, отличную от целей и задач Ирана. Как отмечает ряд экспертов, арабские страны инвестировали во Францию десятки миллионов долларов, чтобы использовать финансовые пузыри и содействовать более глубокому вписыванию экономики страны в глобальные императивы, что может отрицательно сказываться на экономической, социальной, культурной самостоятельности Франции. Таким образом, национальные интересы Ирана — это обеспечение благосостояния народа, территориальная целостность и проведение военной, политической, социальной, экономической и культурной политики, отвечающей задачам независимого от внешнего управления развития страны.

В 2010 г. в предвыборной статье «Россия и меняющийся мир» В.В. Путин четко определил «мягкую силу» как «комплекс инструментов и методов достижения внешнеполитических целей без применения оружия, а за счет информационных и других рычагов воздействия». Вместе с тем, как свидетельствует развитие политологических идей в России, к 2016 г. В области применения инструментов «мягкой силы» РФ и публичной дипломатии сформировались две проблемы:

— отсутствие в классическом понимании российской национальной концепции «мягкой силы»;

— отсутствие четкого понимания сущностного содержания публичной дипломатии как политики, осуществляемой через соответствующие институты и механизмы.

Реализация на территории России договоренностей Вашингтонского консенсуса обусловила отрицательное восприятие населением России (особенно молодежью) национальной культуры, языка, литературы, религии и национально-этических традиций как исторических ценностей, обеспечивающих самоидентификацию социума в мировом сообществе.

Как результат, в России в условиях отсутствия четкой ориентированности национальных интересов на самоидентификацию  в мировом сообществе инструмент «мягкой силы» фактически используется недостаточно полно, а подчас и недооценивается исполнителями на местах.

Реализация на территории России и других стран ЕАЭС договоренностей Вашингтонского консенсуса (1992 г.) обусловила резкое ослабление роли государств в развитии и регулировании общества, привела к утрате российским социумом его исторической роли в мировом сообществе, превращению страны в «сырьевой источник» развитых экономик и, самое главное, обусловила отрицательное восприятие населением России (особенно молодежью) национальной культуры, языка, литературы, религии и национально- этических традиций как исторических ценностей, обеспечивающих самоидентификацию социума в мировом сообществе.

Как следствие имманентными стали применительно к «мягкой силе»:

— отсутствие координации в работе, которую ведут разные ведомства и организации;

— отсутствие понимания предмета работы у большей части чиновничьего аппарата;

— формализация решения задач публичной дипломатии, что в результате стало дискредитировать имидж России в глазах, как соотечественников, так и представителей потенциальных сфер влияния.

Использование понятия «общественная дипломатия» в практике российских институтов фактически не отражает характер работы по тем

направлениям, на которые российское государство пытается делать ставку в рамках работы с зарубежной общественностью.

В обновленной редакции Концепции внешней политики России (30 ноября 2016 г.) использование инструментов «мягкой силы» рассматривается как неотъемлемая составляющая внешней политики России. К инструментам «мягкой силы» относятся информационно-коммуникационные, гуманитарные возможности, а также возможности гражданского общества. В связи с этим в рамках внешнеполитической доктрины налицо тот факт, что «мягкая сила» понимается не как концепция или набор идей, транслируемых Россией вовне, а как система инструментов и механизмов достижения внешнеполитических  целей. Другими словами, концепция «мягкой силы» подменяется инструментарием, который позволяет ее реализовывать. Что касается понятия «публичная дипломатия», то в Концепции внешней политики России оно отсутствует полностью, а базовые направления публичной дипломатии упоминаются в контексте общественной дипломатии или вообще выделены в самостоятельные разделы.