Стратегия национальной безопасности реагирует на комплекс глобальных угроз, характеризуемых растущими опасностями международному порядку и новыми долгосрочными угрозами, вытекающими из стратегического соперничества государств[1]

Дж. Мэттис, министр обороны США

 

Методология и теоретические положения анализа военной стратегии США основаны на исследовании основных (базовых) интересах страны в их субъективном восприятии большинством правящей элиты, а также на развитии тех реальных возможностей — политико-дипломатических, военно-технических и других, — которые есть в распоряжении США и возглавляемой ими военно-политической коалиции.

Представляя в январе 2018 года военную стратегию, Джеймс Мэттис вспомнил британского премьера Уинстона Черчилля, в годы Второй мировой войны сказавшего: «Что может быть хуже, чем воевать одним фронтом с союзниками? Только одно — воевать без союзников». Глава Пентагона заявил о важности поиска партнеров — в том числе «нетрадиционных для страны». К числу же старых друзей в стратегии отнесены страны-члены НАТО, а также ряд государств Индо-Тихоокеанского региона, Ближнего Востока и Африки. Вашингтон высказывает им ряд пожеланий — в первую очередь, увеличить вклад в общую оборону. «Экономическая мощь современных демократий и наших партнеров растет, и они должны делать больше»[2], — заверил Джеймс Мэттис.

Сохранение контроля в мире со стороны правящей элиты западной ЛЧЦ — главная цель правящих кругов США на ближнесрочную, среднесрочную и долгосрочную перспективу (с раной степенью вероятности и реализуемости). В анализе и прогнозе политического процесса субъекта ВПО важное значение имеют не только главные политические цели, но и другие факторы, в частности, имеющиеся у США ресурсные возможности и стратегии, а также политические и когнитивные способности правящей элиты, сложное взаимодействие кот рых в самом общем виде может быть отображено на следующем абстрактно-логическом рисунке, изображающем систему взаимосвязей основных факторов, формирующих политику страны[3].

К этому рисунку я неоднократно прибегал в прошлых работах и в предыдущей части работы, посвященной перспективам развития России, но в данном случае имеет особое значение уже не абстрактное логическое предположение, а иллюстрация конкретных факторов, влияющих на стратегию США. В особенности, субъективные представления правящей элиты и коалиционные ресурсы западной ЛЧЦ. Аналогия (с любым субъектом ВПО) в этом случае вполне допустима, естественно, что при том понимании, что «набор» этих факторов (как и их характеристики) существенно отличается в американском случае от российского[4].

Рис. 1. Сценарий развития США (долгосрочный и среднесрочный прогноз) и основные группы факторов влияния

Этот рисунок используется мною достаточно часто, в том числе и в предыдущей части применительно к России, но в данном случае он нужен, чтобы продемонстрировать дальнейшую логику рассуждений и суть моей концепции[5] и представлений о будущем развитии США. Так, исходя из этого рисунка видно, например, что каждый новый этап развития страны основывается на достижениях и результатах — положительных и негативных — другого этапа, а революционные скачки, смена парадигм отнюдь не отменяют этого правила.

Поэтому изначально важно понимать, что даже самые революционные изменения в ВПО и состоянии субъекта (страны, нации, общества, экономики) в основе своей имеют накопленную совокупность качеств прежнего. Так, в частности, состояние военной мощи США, например, в 2050 году будет во многом определяться научно-техническими и технологическими качественными изменениями, которые обязательно повлияют на ВС, но в эти же годы будут продолжать существовать и прежние ВВСТ[6].

 Это — главная цель, но в политическом процессе развития важное значение имеют не только цели, но и политические и иные задачи, и другие факторы, взаимодействие которых в наиболее общем виде, абстрактно, но системно может быть отображено на следующем рисунке[7]. Этот рисунок отражает в целом и всю логику настоящей работы.

Будущий сценарий развития внешней и военной политики США сконцентрированный в целях развития и безопасности (В1 и В2) до 2025 года или до 2040 года и далее, таким образом, основывается на прежних сценариях и является их продолжением — революционным или эволюционным. Он формируется в основном под влиянием следующих четырех основных групп различных постоянных и переменных факторов и тенденций (которые, в свою очередь, также находятся в динамичном развитии:

— группы факторов «Б» (внешние условия существования и развития субъекта МО): отношений между ЛЧЦ, общего состояния МО и в отдельных регионах планеты, вытекающего из него состояния ВПО, наконец, конкретных стратегических обстановок СО (в мире, регионах и субрегионах), а также конкретных военных конфликтов и войн; эти внешние условия формируют международную среду, в которой существует то или иное государство и его союзники и партнеры, внешние опасности и угрозы, прежде всего национальной безопасности, которые требуют соответствующего поведения, в т.ч. затрат ресурсов и т.п.

В нынешнем веке именно сами США и их союзники во многом создают эту внешнюю среду, а также контролируют ее развитие. Но уже далеко не во всем: если 70 лет назад США производили более 50% мирового ВВП, то сегодня — менее 20% и их доля будет падать относительно других субъектов ВПО. Если в начале 50-х годов они были единственной страной, обладающей ЯО, то сегодня таких стран, в том числе не относящих себя к союзникам США, уже несколько. Внешняя среда меняется и в США, конечно, понимают и признают эту тенденцию, но полагают, что им удастся ей противодействовать с помощью политики «силового принуждения».

— группы факторов «Г» (ресурсы, которыми обладает данный субъект или актор, а также его союзники по коалиции), так, западная ЛЧЦ во главе с США имеет огромные ресурсы, которые по некоторым критериям в несколько раз превосходят ресурсы других ЛЧЦ. В частности, военный бюджет США в настоящее время превосходит все военные бюджеты ведущих 10 государств, но — что не менее важно — его доля является самой небольшой относительно всего ВВП со времен вьетнамской войны, а темпы роста экономики (ожидаемые в 2017 году в 4%) позволяют его быстро и относительно безболезненно увеличивать. Поэтому можно прогнозировать рост военных расходов США к 2025 году не менее чем до 1 трлн. долл., а при необходимости, — и до 1200–1400 млрд. долл.

— группа факторов «Д» (субъективные представления и когнитивные возможности правящей элиты США), эта группа факто- ров играет все более важное значение. От нее зависит:

— конечная эффективность политики США и всей западной ЛЧЦ и коалиции;

— эффективность политики тех субъектов и акторов, которые влияют на политику США;

— важнейшие особенности и акценты политики США, определяющие, в конечном счете, не только конкретные варианты, но и сценарии развития США и их союзников.

— группа факторов «А» (фундаментальные интересы и система ценностей США). Эта группа фундаментальных факторов и тенденций имеет наиболее важное стратегическое значение потому, что она:

— формирует основные национальные интересы и особенности развития на основе принципиальных и реальных представлений и потребностей;

— имеет долгосрочный, стратегический характер, достаточно консервативна и последовательна;

— является принципиальной реальной основой любой политики, которая при любых обстоятельствах будет стремиться, в конечном счете, к этому «общему знаменателю».

Таким образом стратегический прогноз того или иного сценария развития США зависит от множества основных и менее важных внешних (по отношению к США) и внутренних факторов, которые формируют политику страны во взаимодействии между собой и в своей совокупности.

Применительно к развитию ВПО в мире, являющейся главной задачей этой работы, прежде всего, важно понять закономерности и перспективы развития и влияния собственно внешней и военной политики США как главного субъекта, от которого, прежде всего, и зависят во многом те или иные сценарии международной и военно-политической обстановки, отношения между ЛЧЦ, динамика глобальных процессов в важнейших областях экономики, технологиях, демографии и т.д. А также целей политики правящей элиты потому, что относительные объемы ресурсов США и их союзников меняются, не так быстро (условно со скоростью роста экономики в 2–3%), а система ценностей и национальных интересов правящей элиты США еще медленнее.

Иными словами, группы факторов «А» и «Г» менее динамичны, чем группы «Б», «В» и «Д», изменения в которых, прежде всего, и отражаются на внешней политике США в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Именно эти группы формируют в своей совокупности те важнейшие внешние условия существования и развития любого субъекта или актора МО, от которых в современном мире, прежде всего, зависит их будущее.

 Поэтому важно изначально объективно попытаться осмыслить состояние и перспективы развития будущей ВПО, которая является частью международной обстановки и во многом следствием раз- вития отношений между локальными человеческими цивилизациями в XXI веке.

Самая общая логика сценария развития США, таким образом, будет определяться влиянием развития МО и ВПО в мире, которые будут представлять собой наиболее динамичную группу тенденций (глобальных, региональных, национальных, политических, экономических, военно-технических и пр.) и факторов (субъектов МО — ЛЧЦ, коалиций, государств, центров силы и влиятельных акторов).

При этом она становится все более зависимой от цивилизационных и межцивилизационных отношений, без которых невозможно понять не только отношения между государствами (например, России и США, и стран ЕС), но и негосударственными акторами (инциденты в спортивном сообществе, отношения с экстремистскими, националистическими организациями)[8]. Особую роль в этой связи с конца XX века начинают играть локальные человеческие цивилизации (ЛЧЦ) и их военно-политические коалиции, что справедливо отмечали в то время еще С. Хантингтон, А. Тойнби и С. Бжезинский. Это влияние ЛЧЦ в системе факторов значительно усилилось во втором десятилетии XXI века, когда та или иная ЛЧЦ фактически превратилась не только в центр силы, но и в военно-политическую коалицию, о которых подробнее будет сказано ниже[9].

Здесь же отметим, что структуру МО проще всего представить в виде некого «мальтийского креста», где четыре основные группы факторов, существующие автономно, взаимодействуют при соприкосновении, усиливая или ослабляя друг друга. Главное в этой модели не наличие или отсутствие тех или иных факторов формирования и влияния на МО, а их значение, роль в МО и ВПО в мире, взаимодействие и взаимовлияние друг на друга, диалектика сосуществования и развития[10].

В самом общем виде эта последовательность выражается следующим образом.

Рис. 2.

Особую роль при этом начинают играть именно локальные человеческие цивилизации и их военно-политические коалиции, в которых прежде всего и реализуются эти конкретные политические различия. Они формируются под силами центростремительного влияния в силовые центры (центры силы), которые создают политическую, экономическую и военную основу для военно-политических коалиций. Среди всех факторов, формирования ВПО в мире, ЛЧЦ начинают играть решающую роль[11].

Рис. 3. Структура современного состояния МО и место в ней ЛЧЦ

Из этого рисунка видно, например, что на состояние (и перспективу) МО, влияют не только крупные государства и отношения между ними, но и другие факторы. Иными словами в XXI веке появилось качественно новое явление — мощное, оказывающее решающее влияние уже не только на формирование МО, но и на развитие глобальных тенденций — новые факторы, тенденции и акторы, например, негосударственные акторы, которые стали инструментом продвижения интересов и ценностей ЛЧЦ в мире, а также НЧК и его институты.

В полной мере это утверждение справедливо и для других аспектов формирования современной и будущей МО. При этом решающее влияние на формирование будущей МО в возрастающей степени оказывают именно ЛЧЦ, которые формируют разные центры силы и коалиции — военно-политические, финансово-экономические, торговые, идеологические и пр.

В этой связи для нас принципиально важно попытаться определить, в какой степени МО и ВПО оказывает влияние на политику США, а в какой степени политика США и возглавляемой ими коалиции — на МО и ВПО.

Прежде всего, в приоритетных целях нашего исследования изначально важно определить самые общие тенденции развития, прежде всего, всей западной ЛЧЦ до 2025 года, которые уже представляются достаточно определенными и выглядят следующим образом, а также основные цели, которые ставятся перед ней правящими кругами Запада. Они представляют достаточно радикальными и категоричными. На мой взгляд, таких основных целей может быть сформулировано три:

Рис. 4. Основные направления среднесрочной стратегии США

Основные цели западной ЛЧЦ до 2025 года представляются такими:

Во-первых, создание принципиально новой системы международной безопасности, основанной на военно-силовых возможностях западной ЛЧЦ, а не на компромиссах, договоренностях и традициях, когда западная военно-политическая коалиция будет определять мировую повестку дня.

Во-вторых, разработку самого широкого спектра средств и способов применения силы (включая военную), которые обеспечат коалиции абсолютное превосходство над любым противником.

В-третьих, демонтаж прежней и создание новой системы между- народного права, защищающей интересы западной ЛЧЦ.

Очевидно, что большое значение имеет существующее и будущее соотношение сил между ЛЧЦ и их лидерами, которое быстро меняется в XXI веке и является главной угрозой системам, контролируемым США. При этом ключевым ресурсом при формировании такого явления как соотношения мировых сил локальной человеческой цивилизации стал национальный (цивилизационный) человеческий капитал ведущей нации, в которой сконцентрированы основные преимущества: ресурсы, история, человеческий потенциал, политическая воля. От его количества демографического показателя и качества в решающей степени будет зависеть как соотношение будущих сил в мире, так и будущее существование той или иной ЛЧЦ. На его основе, в настоящее время, прежде всего, и формируются, в свою очередь, политические центры силы и военно-политические коалиции. Именно НЧК ведущей нации и ЛЧК обеспечивает не только основной прирост промышленной продукции и ВВП, военную мощь и другие показатели конкурентоспособности, но и обеспечивает выживаемость этих наций, сохранение их идентичности[12].

Соответствующую направленность имеет и стратегия США и Запада в целом, ориентированная, прежде всего, против российской ЛЧЦ и ее правящей элиты. Известный закон, принятый в июле 2017 года конгрессом США, имеет, прежде всего, антироссийскую направленность, где главной целью выступает правящая элита страны. Документ, в частности, предполагает ежегодную подготовку ряда докладов Президента и Правительства США по вопросам, касающимся России. Более того, этот закон предполагает дальнейшую эскалацию силовых санкций. Так, Министр финансов США по согласованию с Директором национальной разведки и Госсекретарем не позднее 180 дней после принятия закона, а впоследствии ежегодно, должен предоставлять соответствующим комитетам Конгресса открытый Доклад об олигархах и полугосударственных организациях РФ. В нем, в частности, должны быть представлены данные:

—  ключевых политических фигурах России и олигархах;

— идентифицирован уровень их близости к Путину и другим членам российской правящей элиты;

— установлены масштабы их состояний и источники доходов;

— перечень их родственников, включая супругов, детей, родителей, их активы, включая инвестиции, бизнес-интересы, собственность, приносящую доходы;

— выявление зарубежных компаний, аффилированных с этими лицами.

Доклад должен проанализировать также происхождение полу- государственных организаций и компаний, их роль в экономике России; выяснить их руководящие структуры и бенефициарную собственность; объемы их зарубежной собственности.

Кроме того, «будут выяснены масштабы проникновения российских лиц, с политическим влиянием, и полугосударственных организаций в ключевые сектора американской экономики — банковский, страхование, ценные бумаги, недвижимость».

В целом закон, принятый Конгрессом США, является уникальным универсальным актом, который программирует негативную эскалацию отношений с Россией на десятилетия. По сути дела Россия объявляется Конгрессом США (который вправе объявлять войну) «Врагом № 1» на долгие годы, а ее уничтожение возводится в высший приоритет американской политики.

Содержание этого уникального закона в той части, которая касается России, приводится ниже. Из него, в частности, видно, что основное внимание уделяется именно России, а не КНДР или Ирану.

H. R. 3364

 

AT THE FIRST SESSION

Begun and held at the City of Washington on Tuesday,

the third day of January, two thousand and seventeen

PART 1 — CONGRESSIONAL REVIEW OF SANCTIONS

IMPOSED WITH RESPECT TO THE RUSSIAN FEDERATION

Sec. 215. Short title.

Sec. 216. Congressional review of certain actions relating to sanctions imposed with respect to the Russian Federation.

 

PART 2 — SANCTIONS WITH RESPECT

TO THE RUSSIAN FEDERATION

Sec. 221. Definitions.

Sec. 222. Codification of sanctions relating to the Russian Federation. Sec. 223. Modification of implementation of Executive Order No. 13662.

Sec. 224. Imposition of sanctions with respect to activities of the Russian Federation undermining cybersecurity.

Sec. 225. Imposition of sanctions relating to special Russian crude oil projects.

Sec. 226. Imposition of sanctions with respect to Russian and other foreign financial institutions.

Sec. 227. Mandatory imposition of sanctions with respect to significant corruption in the Russian Federation.

Sec. 228. Mandatory imposition of sanctions with respect to certain transactions with foreign sanctions evaders and serious human rights abusers in the Russian Federation.

Sec. 229. Notifications to Congress under Ukraine Freedom Support Act of 2014.

Sec. 230. Standards for termination of certain sanctions with respect to the Russian Federation.

Sec. 231. Imposition of sanctions with respect to persons engaging in transactions with the intelligence or defense sectors of the Government of the Russian Federation.

Sec. 232. Sanctions with respect to the development of pipelines in the Russian Federation.

Sec. 233. Sanctions with respect to investment in or facilitation of privatization of state-owned assets by the Russian Federation.

Sec. 234. Sanctions with respect to the transfer of arms and related materiel to Syria.

Sec. 235. Sanctions described.

Sec. 236. Exceptions, waiver, and termination.

Sec. 237. Exception relating to activities of the National Aeronautics and Space Administration.

Sec. 238. Rule of construction.

PART 3 — REPORTS

Sec. 241. Report on oligarchs and parastatal entities of the Russian Federation.

Sec. 242. Report on effects of expanding sanctions to include sovereign debt and derivative products.

Sec. 243. Report on illicit finance relating to the Russian Federation. Subtitle B— Countering Russian influence in Europe and Eurasia

Обращает на себя особое внимание и раздел закона, посвященный проблеме «противостояния российскому влиянию в Европе и Евразии». В нем утверждается, что «Конгресс выявил попытки России оказать влияние на политические процессы в Европе и Евразии путем предоставления ресурсов политическим партиям, «мозговым центрам», группам гражданского общества, которые «сеют недоверие к демократическим институтам, продвигают ксенофобские и нелиберальные взгляды, подрывают европейское единство».

В этой связи, «не позднее, чем через 90 дней после принятия закона, Президент США должен представить доклад «Об организациях СМИ (Медиа), контролируемых и финансируемых правительством России». В него будет включена информация о тех СМИ, которые влияли на исход избирательных кампаний в любой стране Европы и Евразии в течение предыдущего года, включая, как прямую поддержку политических партий, кандидатов, лоббистских кампаний, так и поддержку неправительственных организаций и структур гражданского общества.

Не случайно, видимо, что даже само подозрение о влиянии России через свои СМИ на зарубежные страны привело к шагам по нейтрализации информационного и гуманитарного влияния нашей страны, а также к свертыванию официальных контактов. Сокращение дипломатического присутствия и закрытие ряда консульств и торгпредств России в США находилось в одном ряду именно с этими мерами.

США также поддержит создание комиссии по свободе СМИ в Совете Европы по аналогии с Венецианской комиссией, занимающейся вопросами верховенства закона. Эта комиссия будет готовить экспертные рекомендации правительствам по поддержанию правового и регулятивного режимов, поддерживающих свободные и независимые СМИ и информированное гражданское сообщество, «способное делать различия между репортажами, основанными на фактах, мнением и дезинформацией».

Наконец, Конгресс утвердил финансирование «Фонда противодействия российскому влиянию» в размере $250 млн. на 2018 и 2019 финансовые года.

Как видно из короткого обзора политики США и Запада в отношении России, российская ЛЧЦ и ее институты, в т.ч. в Евразии, избраны самым приоритетным объектом военно-силового давления США из всех существующих ЛЧЦ, хотя можно было бы ожидать, что китайская или исламская ЛЧЦ в силу разных причин могли бы представлять для Запада значительно большую опасность.

Формально и логически, западная ЛЧЦ может находиться в состоянии противоборства с несколькими, более сильными, чем российская, ЛЧЦ, но этого практически не происходит. Соединенные Штаты — надо признать — разработали и применяют достаточно эффективно коалиционную военно-политическую стратегию против России, состоящую сразу из нескольких направлений:

— формирования широкой антироссийской военно-политической коалиции, членов которой можно использовать в зависимости от появления потребностей по-разному — в качестве военных союзников и участников операции; в качестве партнеров по экономическим санкциям; в качестве участников дипломатической блокады и т.д.;

— разрушения системы безопасности, сформированной в мире к началу нового века, и ее институтов, которые могут быть либо заморожены, либо уничтожены, либо трансформированы в удобные для США институты. Речь идет, прежде всего, об ООН, ОБСЕ и многочисленных организациях международного сотрудничества, а в целом — системе международного права;

— дестабилизации и разрушению противостоящих государств, их институтов, систем ценностей и, в конечном счете, наций. Особое значение уделяется политике противодействия формированию враждебных коалиций и центров силы, внесению провокационных идей и действий в любые попытки объединения государств в интересах своей безопасности. Речь идет не только об отказе сотрудничать с ОДКБ или ШОС, но и попыткам рас- колоть эти организации, причем даже такие «мягкие» клубные объединения как БРИКС. Так, США пытаются превратить Индию в своего политического союзника, ослабив БРИКС, а ряд исламских государств, сделать своим инструментом в противоборстве с влиянием России и КНР.

Именно Россия и ее ЛЧЦ, наравне с КНДР и Ираном, названа в числе наиболее приоритетных объектов американской внешней и военной политики, как минимум, до 2025 года. Причем приоритет даже среди этих трех объектов принадлежит России. Причин этому несколько:

— во-первых, России в силу геополитического, территориального и культурно-исторического прошлого и международно-политического статуса настоящего может являться базой, основой для интеграции сил, готовых противодействовать экспансии западной ЛЧЦ;

— во-вторых, Россия обладает полным спектром военно-силовых возможностей, которым (кроме КНР) сегодня обладают толь- ко США. Это не только стратегические наступательные вооружения, но и ВКО, прежде всего эффективные средства обороны, а также современные ВВС и Сухопутные силы;

— в-третьих, Россия может взять на себя историческую инициативу борьбы с агрессором, которую она не раз и не два брала в истории, что делает ее еще более уникальным центром силы в мире;

— наконец, в-четвертых, Россия принадлежит к уникальной православной цивилизации, способной к длительному и мирному раз- витию с другими цивилизациями — мусульманской, протестантской, католической, буддистской.

Это сочетание качеств российской ЛЧЦ делает ее наиболее вероятным претендентом на роль объединения сил, противодействующих экспансии Запада, компенсируя в то же время отчасти два существенных слабых аспекта ее мощи — экономическую мощь и демографическую слабость.

В 2017 году примерное соотношение сил в мире по показателю количества НЧК складывалось следующим образом.

Рис. 5. Соотношение между новыми центрами силы ЛЧЦ, по количественному показателю национального человеческого капитала

Как видно на рисунке, за исключением российской ЛЧЦ (в ее нынешнем, урезанном виде), остальные ЛЧЦ вполне сопоставимы с западной ЛЧЦ по количественным показателем уже в настоящее время и будут еще в более сопоставимом положении к 2040 году. При усло- вии, если Запад не предпримет решительных действий. Но Запад их обязательно предпримет, как он это сделал в последние месяцы против России.

Важно также понимать и другое: сокращение численности населения и НЧК некоторых ЛЧЦ относительно других ЛЧЦ не имеет принципиального значения потому, что гораздо важнее становится общее качество НЧК ЛЧЦ, а также соответствующих институтов, прежде всего, способность нации к творчеству, опережающему развитию и самоорганизации.

Определенное впечатление об этом может дать такой общепринятый критерий, как индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП), принятый с начала 1990 годов по инициативе ООН[13]. Быстрое увеличение качества НЧК в Индии и КНР, когда в этих странах, например, сотни миллионов человек получили высшее образование, развитие науки, техники, технологий, темпы которых существенно опережают общемировые, ведут к тому, что неизбежно изменение в соотношении уже не только финансово-экономических, но и политических и военных сил между этими ЛЧЦ и их центрами силы.

Отчет в развитии этой тенденции отдают себя как в Китае и Индии, где усиливаются быстро политические амбиции, но и в США, где понимают неизбежность изменения сил не в их пользу, с одной стороны, и считают, что этот процесс может быть компенсирован военной силой, — с другой.

Таким образом, для адекватной оценки состояния и прогноза развития политики США в XXI веке требуется прежде всего оценить влияние МО и ВПО, т.е. пройти по всей «цепочке» избранного сценария развития отношений между ЛЧЦ, МО и ВПО, вплоть до сценариев стратегической обстановки, войн и частных военных конфликтов, включая частных особенностей эволюции современной военно-стратегической обстановки, характера войн и современных конфликтов, а, главное, совершенствование средств политического влияния и принуждения[14].

Оно объясняет резко возросшее с конца прошлого века усиление значения военной силы в политике стран, особенно в политике США, что нашло свое отражение во множестве примеров, в частности, в увеличении военных расходов и сокращении расходов на дипломатию и «мягкую силу» при Д. Трампе в 2017 году. Это влияние имеет «обратный» характер известной традиционной логике развития сценариев МО и ВПО, которая последовательно эволюционирует «сверху — вниз», от общего к частному.

Некоторое представление об этом дает следующая общая логическая последовательность развития сценариев, которая объясняет логику развития сценариев МО-ВПО:

Рис. 6. Логика последовательности анализа и стратегического прогноза возможного влияния сценария и его развития МО, ВПО и СО на политику США

Подобная «многоступенчатая» логика развития анализа и стратегического прогноза того или иного варианта ВПО предполагает, что на каждом из ее этапов будет проведено самостоятельное системное исследование, оценка результатов и прогноз, по итогам которых можно перейти к анализу и прогнозу следующего этапа. При этом тот или иной сценарий и его вариант развития (МО, ВПО или СО) не только вытекает из развития вышестоящего, но и сам в определенной (иногда значительной) мере может влиять на его развитие. Так, например, усиление противоборства между ЛЧЦ в ущерб сотрудничеству неизбежно ведет к развитию враждебных сценариев МО, а те, в свою очередь, — к развитию военно-силовых сценариев ВПО и их вариантов, но инерция существования враждебного сценария ВПО влияет и на развитие сценария противоборства МО. Так, обострение в течение нескольких лет ВПО в Сирии вело не только к обострению характера военного противостояния, жестокости, росту потерь и т.п., но и влияло на «вышестоящий» сценарий развития МО — обострению отношений между Россией и США, Турцией, Ираком и Ираном, Израилем и Сирией и т.д.

Из этой логики с неизбежностью следует вывод о том, что развитие негативных сценариев отношений между ЛЧЦ неизбежно влечет за собой усиление военно-силовой составляющей в политике США, которые с ее помощью будут пытаться повлиять на политику не только Китая и России, но и Индии и других стран.

Но вполне справедливо и «обратное» движение. В данном случае от прогноза и анализа военных конфликтов и войн к анализу и прогнозу стратегической обстановки, ее влиянию на военно-политическую обстановку, а той — на международную обстановку. Прежде, как правило, политики и военные занимались этим на самом высоком уровне. Достаточно вспомнить, например, штабные учения, которые проводил Сталин и Жуков накануне Второй мировой войны, где Г.К. Жуков выступал за немцев.

Сегодня для анализа МО не хватает именно анализа ВПО, в основе которого лежал бы анализ СО и соответствующей военной политики и военной стратегии Запада, который избрал военно-силовой сценарий конфликта.

Естественно, что на развитие государства или иного субъекта МО влияют и на внутренние факторы и тенденции в развитии США. В разные периоды развития страны это влияние сказывается по-разному. Иногда как при выборах Д. Трампа и обвинения России во вмешательстве, — сильно. Причем самого широкого спектра — от политико-дипломатических до финансовых и экономических, нравственных, духовных, моральных и пр. Они традиционно относятся к социально-экономической стратегии государства, хотя на практике далеко не все и не всегда учитываются при анализе внешней политики. Представляется, в конечном счете, что только совокупное, системное и комплексное представление о внешних и внутренних факторах и тенденциях, влияющих на формирование основных сценариев развития США и их конкретных вариантов, включая субъективные оценки, представления и особенности, может дать относительно полный анализ состояния и прогноз политики США в будущем.

При этом необходимо постоянно иметь в виду, что такой прогноз предопределен знанием и пониманием на современном уровне существующих парадигм мирового и национального развития и может лишь отчасти опираться на предположения о тех будущих парадигмах, под влиянием которых в основном и будут формироваться сценарии развития США и их варианты. Иными словами, мы всегда обязаны учитывать возможные качественные скачки и изменения в развитии технологии, экономики, финансов и военном деле.