Совершенно очевидно, что резкое увеличение значение НЧК, его институтов, в том числе и как очень эффективных средств силового принуждения, естественным образом ставит вопрос и об их использовании в качестве средств и мер стратегического сдерживания. Другими словами, не военных контрсредств силового принуждения. Более того, подобная перспектива неизбежно ставит вопрос о возможности эффективного не только военного, но и не военного противодействия со стороны России, в ответ на военные средства. Синтез средств не военного и военного принуждения может быть очень эффективен в связи с начавшимся переходом ВВСТ на новый интеллектуальный уровень использования, например, робототехники для воздушно-космических и наземных операций.

Но не только. Средства могут быть и средствами влияния на развитие НЧК и институтов НЧК противника. В самом простом виде — это идеологические, концептуальные, политические, информационные и финансовые ресурсы, направляемые на сдерживание развития НЧК и его институтов у потенциальных оппонентов. Так, например, в 1980-е годы западным политическим технологам удалось продвинуть на «российский рынок» целый пул псевдоидей и концепций, направленных на сдерживание научно-технического развития СССР под разными предлогами. Например, часто внедрялись идеи о том, что «фундаментальная наука на Западе не финансируется государством», что вело за собой свёртывание финансирования науки в СССР и России.

Другая идея — «экономическая выгода конверсии», которая привела к развалу ОПК и прекращению НИОКР в военной области на целые десятилетия. Ещё одна идея — экономическая неэффективность развития производительных сил в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке — привела к депопуляции регионов, которую не удалось остановить до сих пор.

Массовые выдвижение подобных идей происходи при двух условиях:

— существовании соответствующих заинтересованных институтов (фонда Сороса, например);

— пассивному отношению или даже поддержке внутри страны со стороны власти и общества, что наблюдалось в СССР и России в 1980е и 1990-е годы особенно сильно. Конечной целью таких специальных операций является разрушение суверенитета и идентичности, отстранение от власти патриотической элиты, т.е., в конечном счете, речь идет о политической цели и противодействии этим акциям — сохранении суверенитета и национальной идентичности в будущем. Можно представить эту политику в качестве реакции на политику «силового принуждения» Запада в виде некой матрицы следующим образом.

Важно отметить, что защитой от такого оружия является само это оружие, используемое, однако, на государственном уровне в целях защиты населения от информационно-психологического воздействия извне. Таким образом, в современных условиях отдельно взятый индивид является непосредственным участником информационно-психологического противоборства, его жертвой, средством борьбы и самим «полем боя».

Не случайно, что лидерство в «толковании» и «объяснении» пытаются навязать западные средства, включая СМИ. В частности, тот словарь, справочник, энциклопедия и т.д., который будет признан наиболее авторитетным, и будет задавать тон и моду в обучении и трактовке событий.

В этой связи обращает на себя внимание упорно продвигаемая практика внедрение в российскую систему высшего образования рейтинга университетов, в котором все первые десятки мест заранее прописаны для английских, американских и швейцарских университетов, а критерии отбора подобраны соответствующим образом. Не случайно и то, что критерием научной эффективности (который внедряется российскими органами образования) являются рейтинги «Хирша», «Скопус» и другие, формируемые, прежде всего, западными журналами. Получается, что российский ученый, например, в области безопасности, должен соответствовать требованиям … американских журналов, в зависимость от которых прямо ставится его заработная плата, участие в НИР и пр.

Нельзя не сказать и не вспомнить о влиянии различного рода «экспертных» медиа, прямо влияющих на политические процессы и принятие решений в области экономики. Такие издания, как Forbes и Bloomberg регулярно издают свои рейтинги и аналитику, которая ложится в основу научных и политических выводов. При этом мало кто интересуется качеством и достоверностью информации, даже в тех случаях, когда она вызывает сомнение. В данном случае ситуация выглядит типично коммерческой — кто заплатит за рекламу и заказную статью, того и будут воспевать «эксперты» по экономике и инвестициям данных изданий. Но приоритет всегда будет за местом обитания — США, которые обладают подавляющим превосходством в СМИ, оцененным в свое время Б. Обамой как 95% мирового потенциала[1]. Причем весь этот потенциал превращен в единый интеграционный военный потенциал США по всему миру, который обеспечивает «операции, основанные на глобальных логистических возможностях, безопасности связи, объединенной разведке и возможностях наблюдения и анализа»[2].

Таблица 1.

В данной матрице видно, что основное поле противоборства (стратегическое наступление) находится в квадрате «Г», который предполагает, что:

— стратегическое сдерживание делится, как минимум, на оборону с помощью силовых, но невоенных средств и на собственные силы сдерживания невоенными средствами и способами;

— сдерживание в данном случае рассматривается как способность контролировать (управлять) силовой эскалацией противоборства.

Такая постановка вопроса требует, как минимум, вернуться к вопросу о существующих возможностях не военного сдерживания и обороны России и поиске способов их увеличения в области информатики и СМИ, а также в стратегии их использования, которая в случае со СМИ (как показал опыт работы «России сегодня») может быть очень эффективной. Эти возможности и средства концентрируются в негосударственных областях развития институтов НЧК, которые условно можно разделить:

На меры и средства, используемые неправительственными гражданскими организациями (НГО):

С точки зрения «сетецентрической» теории, в России, некоторые вопросы представляют собой определенные трудности на пути построения и реализации данного концепта. К факторам, напрямую влияющим на эффективность формирования информационно-управляющей сети, относятся следующие, в отсутствие которых российский «сетецентризм» невозможен. Условно разделим необходимые компоненты на 4 уровня.

1. Законодательный уровень.

Очевидны законодательные противоречия, с которыми сталкивается модернизация институтов человеческого капитала на государственном и неи государственном уровнях, включая ВС РФ. К ним относятся, в первую очередь, приоритетность соблюдения иерархичности армейской системы, в то время как сетецентрическая модель горизонтальна и саморегулируема. Коль скоро необходимость принятия решений на современном этапе развития технологий приобретает минутное измерение, промедление в ожидании получения приказа «сверху» может стоить потери управления, что, соответственно, влечет военное и политическое поражение государства.

2. Информационно-технологический и технический уровень.

Несмотря на колоссальную работу по модернизации современных систем вооружений, одним из уязвимых мест российских сетецентрических войск все еще является недостаточность информационного сопровождения, несвоевременность получения, а зачастую и отсутствие такового. На лицо также несовершенство автоматизированных систем приема и обработки информации различных уровней и происхождения, что значительно усложняет процесс принятия решения руководством и, как следствие, дальнейшее выполнение задачи. К примеру, по данным Генерального штаба к концу 2016 года Сухопутные Войска лишь на 45% были укомплектованы современными средствами связи[3]. Особое внимание следует уделить разработкам в области космических технологий получения и передачи разведданных, а также непрерывному сопровождения наземных операций ВС. Требует развития такая научная дисциплина как геоиконика, основной задачей которой является анализ геоизображений, получаемых спутниками, преобразование и реализация их на практике.

Безусловно, в рамках Сирийской кампании информационное освещение, в том числе спутниковое, было на высшем уровне, на что обратили пристальное внимание военные эксперты на Западе. Развитие получили спутники оптической и радиотехнической разведки. В отсутствие последних операция ВКС с применением современных средств поражения, высокоточного оружия представлялась бы невозможной вообще. Однако электронно-техническая промышленность России все еще значительно отстает от американской и китайской. Несмотря на отечественные разработки в области ракетных двигателей (к примеру, военные спутники США, запускаемые ракетой Atlas, используют российский двигатель РД-180), в то время как функциональная составляющая, т.е. электроника, является продуктом зарубежной научной мысли[4].

3. Организационный уровень.

Важно подчеркнуть необходимость прямой связи и зависимости военной и гражданской промышленности в области информационных технологий. Требуется работа по стандартизации и унификации программно-технического оборудования и документации с целью упрощения и ускорения процесса организации и управления, поскольку различные составляющие (детали) создаются зачастую разными производителями по собственно разработанным стандартам, замедляя дальнейшую оптимизацию и поставку на боевое дежурство того или иного оборудования.

4. Морально-психологический уровень.

Еще одним из аспектов, который необходимо рассмотреть, является моральная и профессиональная подготовленность личного состава ВС к работе с современными аппаратами, программами и другими техническими средствами. Система обучения в высших военных образовательных учреждения требует модернизации, поскольку в современных условиях некоторые законы оперативного искусства теряют свою актуальность. К примеру, одним из основных критериев планирования боевых действий все еще считается плотность войск, массированность, которая определяется числом соединений, сил и средств на 1 км фронта. Данное исчисление боевой мощи относительно современных средств и способов ведения вооруженной борьбы уже уходит в прошлое. При этом следует менять и мировоззрение военного руководства всех уровней относительно управления формированиями, повышать их техническую грамотность.

Поскольку на сегодняшний день российские ВС все еще находятся на стадии модернизации, анализируя, в том числе американский опыт неоднократного применения военного сетецентризма, хотелось бы особо подчеркнуть дефиницию западного подхода по отношению к необходимым отечественным разработкам, которые не в полной мере способны обеспечить национальную безопасность РФ. США и их союзники по НАТО на протяжении десятилетий ведут наступательные военные действия на чужой территории со слабым противником (ассиметричные конфликты) и обладают инициативой в развязывании войны. В условиях российских реалий данный опыт представляется лишь частично актуальным, поскольку исторически Россия ведет, прежде всего, оборонительные военные действия и не обладает возможностью влияния на стартовые условия ведения войны. Данный факт, безусловно, следует учитывать, разрабатывая российскую «сетецентрическую» концепцию. Только при условии реализации всех вышеупомянутых факторов российский сетецентризм станет действительно преимуществом.

Среди других силовых невоенных мер можно выделить две обособленные группы, влияние которых во внешней политике стремительно возрастало в последние десятилетия:

1. Меры и средства, используемые некоммерческими организациями (НКО).

В настоящее время трудно оценить количество НКО, численность их членов и деятельность в той или иной области. Я пытался это сделать в начале нулевых при создании Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека при Президенте России, но столкнулся с проблемой: при численности в 350 тысяч зарегистрированных НКО в России их реальная численность была намного ниже.

В то же время существовали тысячи не зарегистрированных НКО, среди которых были и сотни (а, может быть, тысячи) очень активных. Особенно это характерно было для региональных НКО, деятельность которых находилась фактически вне всякого контроля.

В любом случае можно говорить об огромном ресурсе, который может быть использован как в интересах нации, так и против интересов России.

2. Меры и средства, применяемые средствами массовой информации (СМИ).

Особенностью современного периода противоборства с точки зрения использования СМИ стало их превращение в откровенные психологические средства дезинформации и силовой борьбы, когда прежние задачи «информирования общества» окончательно были заменены на задачи информационно-психологической борьбы. В этом смысле СМИ стали как средствами силового принуждения, так и средствами стратегического сдерживания со всеми вытекающими из этого последствиями.