На смену диктатуре пролетариата приходит прагматичный информационно-сетевой централизм, архитекторы которого вполне отдают себе отчет в том, что можно сделать гораздо больше если народ с вами, а не против вас[1]

Б. Макконнелл, вице-президент Института «Восток-Запад» (США)

Значение и роль военной силы в политике «новой публичной дипломатии» в XXI веке во многом определяются тем, что основными субъектами противостояния в МО становятся не государства, а локальные человеческие цивилизации (ЛЧЦ) и их военно-политические коалиции. Реальное измерение значения военной силы США, например, имеет только в контексте НАТО и даже более широкой коалиции, куда входят порядка 50 государств и где США являются важнейшей частью. Это означает, что сравнивать возможности и потенциалы России и США малопродуктивно так как будет необходимо всегда делать существенную поправку на мощь всей военно-политической коалиции западной ЛЧЦ и проводимой ею политики «новой публичной дипломатии». Так, например, любые активные политические действия США против России в мире, – будь то санкции по поводу воссоединения с Крымом, либо помощью Сирии, участие в Олимпийских играх и т.д. – оказываются в реальности действиями всей западной ЛЧЦ, во-первых, и системными (гуманитарными, политическими, информационными, военными и пр.) действиями, во-вторых. Иными словами России противостоит стратегия объединенных действий участников всей коалиции западной ЛЧЦ в формате политика «новой публичной дипломатии».

В этой связи особенно актуальным является сравнение и сопоставление всех противостоящих России ресурсов западной ЛЧЦ (потенциалов), которое дает реальную картину соотношения сил.