Локальные цивилизации и военно-политические коалиции как основные субъекты формировании ВПО

 

Национальная военная стратегия представляет обзор угроз и детали того, каким образом наши Объединенные силы смогут обеспечить безопасность нам, нашим союзникам и друзьям[1]

Национальная военная стратегия США, 2015

 

Политика безопасности США основывается на двух важнейших принципах, которые никогда и никем в стране не ставятся под сомнение: военно-технологическое превосходство ВВСТ и ВС, во-первых, и устойчивость созданной ими военно-политической коалиции, в которую на разных условиях входит в настоящее время более 60 государств, во-вторых. Именно последнее условие, которое всячески укрепляется всеми представителями истеблишмента США, говорит о существовании широкой военно-политической коалиции, основанной на системе американских ценностей и норм.

Истоки этой коалиции уходят в старательно культивируемую традицию, которая пытается продолжить существование англо-саксонской цивилизации непосредственно после греко-римской, минуя другие национальные и феодальные этапы истории Европы. Получается, что после греко-римского периода наступает период колониальный, из которого вырастает англо-саксонский мир. Не случайно в марте 1946 года У. Черчилль в своей нашумевшей речи в Фултоне привязал стратегическую концепцию США к совместным действиям с Британской империей: «Сейчас, продолжая пользоваться методикой нашей общей стратегической концепции, я подхожу к тому главному, что хотел здесь сказать. Ни эффективное предотвращение войны, ни постоянное расширение влияния Всемирной Организации не могут быть достигнуты без братского союза англоязычных народов. – И далее: «Это означает особые отношения между Британским Содружеством и Британской империей и Соединенными Штатами. У нас нет времени для банальностей, и я дерзну говорить конкретно. Братский союз требует не только роста дружбы и взаимопонимания между нашими родственными системами общества, но и продолжения тесных связей между нашими военными, которые должны вести к совместному изучению потенциальных опасностей, совместимости вооружений и военных уставов, а также обмену офицерами и курсантами военно-технических колледжей. Это также означало бы дальнейшее использование уже имеющихся средств для обеспечения взаимной безопасности путем совместного пользования всеми военно-морскими и военно-воздушными базами»[2].

Нельзя сказать, что эти тенденции остаются абсолютно не замеченными, но то, что они недооцениваются, – очевидно. Так, вспоминая прогноз активного автора идеи конфликта цивилизаций С. Хантингтона, американский профессор Грэм Эллисон пишет в «Форрин Аффеарс»: «он (С. Хантингтон) в 1993 году в известной статье «... доказывал, что культурный водораздел не только не растворится в мировом либеральном порядке, но и стане определяющей чертой после окончания холодной войны[3]. При этом С. Хантингтон предсказывал не только конфликт Запада с исламской цивилизацией (который уже произошел), но и с китайской (который еще только начинается). В любом случае, как считал С. Хантингтон, «само представление о существовании «всеобщей цивилизации» – западная идея, которая прямо противоречит партикулярному большинству азиатских обществ...»[4].

Действительно, в мире существует, как минимум, несколько значимых локальных человеческих цивилизаций, которые создают основу, каркас, современной МО даже в том случае, когда одна из них считает себя вправе претендовать на ведущую роль. Таким образом выстраивается простая, но строгая логическая зависимость в формировании МО, определяющая во многом не только ВПО, но и судьбу современных государств:

– Формирование системы МО предопределяется развитием и отношением между локальными человеческими цивилизациями, их соотношением сил и новыми центрами силы;

– Формирование ВПО, как известно, предопределяется существующей в тот или иной период времени системой МО, её состоянием и отношением между её субъектами (прежде всего, ЛЧЦ[5] и их коалициями);

– Внешние условия развития отдельного субъекта ВПО – государства – изначально в решающей степени предопределены существующей ВПО. Так, если обратиться к истории Европы 30-х годов, то не только будущее Франции, Австрии, Чехословакии и целого ряда других государств континента, но и будущее стран других континентов было предопределено состоянием ВПО, на которое решительное влияние оказывали Германия, Великобритания и СССР. И, наоборот, будущее «европейской нации» и целого ряда других государств и народов, целых ЛЧЦ, зависело от развития ВПО и политики коалиций.

Иными словами, во многом формирование и развитие тех или иных ЛЧЦ и их коалиций прямо сказывается в конечном счёте на судьбе государств и народов. От этого зависит, например, не только социально-экономическое развитие страны, но и суверенитет, а в конечном счёте национальная идентичность и, в конечном счёте, само существование нации и государства[6].

Если говорить о более конкретных областях влияния, то изначально следует сформулировать решающее влияние военно-политической обстановки (ВПО), как минимум, на три такие важнейшие области существования и развития нации и государства:

– на условия и темпы социально-экономического развития[7];

– на сохранение (ослабление, укрепление) суверенитета государства;

– сохранение (развитие, размывание) национальной идентичности, существование в конечном счёте самой нации.

Именно влиянием внешних условий на будущее государств и наций объясняется исключительная важность вопросов обеспечения военной безопасности. Эти очевидные, даже банальные истины, однако, далеко не всегда учитываются в практической политической деятельности власти, которая нередко недооценивает, либо вообще игнорирует решающее влияние внешних условий развития, как это было не только в СССР в 80-е и в 90-е годы, но уже и в нашем столетии. Так, в годы правления М.С. Горбачёва вопросы безопасности нации вообще не рассматривались в качестве приоритетных, даже термин такой не использовался, а при Б.Н. Ельцине вообще пришли к выводу (зафиксированному в первой редакции Концепции национальной безопасности РФ) о том, что «России никто не угрожает». Главная угроза, о которой говорил С. Хантингтон, доминирования Запада, как цивилизации и военно-политического союза, над нарождающимися другими центрами силы, – оставалась вне внимания российской элиты.

«Традиция» какое-то время продолжалась по инерции и при В.В. Путине, например, социально-экономическая концепция развития России (март 2008 г.), которая стала основой для многих последующих концепций и стратегий, вообще не учитывала влияние внешних факторов, ограничившись попытками угадать цены на энергоносители. Во многом именно поэтому она быстро умерла при изменении внешних условия развития России в 2008–2011 годах. Кризис, быстро разваливший «островок благополучия» в виде России, на самом деле продемонстрировал огромную сырьевую и политическую зависимость нашей страны от Запада.

В целом можно сказать, что период 1987–2008 годов для России был периодом тотальной недооценки значения внешних опасностей и угроз, последствия которого среди части правящей элиты страны ощущаются и сегодня. «Мюнхенская речь» В. Путина стала своего рода попыткой назвать вещи реальными именами, попыткой, которая настороженно была встречена извне и «родными» либералами. Более того, вплоть до недавнего времени (вплоть до 2014 года) в правящей элите России почему-то доминировало мнение о том, что «для России сложились уникально-благоприятные внешнего условия развития»[8]. Это мнение стало меняться, но до сих пор значительная часть правящей элиты и обслуживающей её экспертной части, остаётся поклонниками западной ЛЧЦ, что в нынешних условиях означает готовность к той или иной форме капитуляции.

Есть все основания полагать, что подобная недооценка роли ЛЧЦ и их коалиций прежде и попытки (уже в несколько иной форме) протащить игнорирование вопросов безопасности в российскую политику объясняются именно тремя ключевыми последствиями для развития нации и государства. Об этом очень важно помнить сегодня, каждый раз вспоминая напутствие В.В. Путин. Указ № 762 от 31 декабря 2015 г. «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации».

легендарного разведчика Ю. Дроздова: «Многое из того, что происходит в нашей сегодняшней жизни «растёт корнями» оттуда, и многие фигуранты тех событий… влияют на общественно-политическую жизнь в России»[9]:

– темпы социально-экономического развития пытаются связать с расходами на безопасность таким образом, чтобы доказать их несовместимость, хотя даже Д. Трамп своими действиями доказывает обратное;

– сохранение суверенитета ставят в зависимость от внешних норм и правил, навязываемых другими субъектами МО, прежде всего, лидерами западной ЛЧЦ – США, которые превращают свои норма в «общепризнанные»;

– сохранение национальной идентичности пытаются любыми способами разорвать с необходимостью силовыми средствами (военными и не военными) обеспечить законные интересы безопасности и сохранение системы национальных и цивилизационных ценностей[10].

Во втором десятилетии нового века, между тем, МО и ВПО для России резко изменились в негативную сторону, что, кстати, вплоть до 2014 года также игнорировалось не только учёными, но и политическими деятелями. Одним из ярких феноменов международной жизни уже с конца ХХ века становится нарастающее военно-силовое противоборство (недооценивавшееся повсеместно в России) между различными субъектами МО, представляющими разные системы ценностей, на основе которых формируются новые нормы, правила и корректируются интересы отдельных представителей человеческой цивилизаций, которые (впрочем, очень условно) стали называть с конца прошлого века локальными человеческими цивилизациями (ЛЧЦ)[11].

Именно после того, как с конца прошлого века США и в целом Западу, удалось установить контроль над созданными ими финансово-экономической и военно-политическими системами в мире, они перешли к коалиционной политике защиты своего контроля над этими системами с помощью силы, включая военной силы. Это привело с неизбежностью к формированию широкой прозападной военно-политической коалиции, в основе которой находились не только военные возможности США и НАТО, но и другие возможности и потенциалы государств – членов коалиции, в которую в разное время входили от 60 до 65 государств, разделяющих политические интересы (а иногда и ценности) Запада.

По мере ускорения развития – экономического, демографического, технологического, военно-политического и иного – других крупных государств, прежде всего Китая, Индии, России, Бразилии, а также Пакистана, Индонезии и др. – они стали создавать свои коалиции, которые объединялись прежде всего на цивилизационной, а также военно-политической основе вокруг стран-лидеров ЛЧЦ. Этот процесс в 2018 году находился в самом разгаре.

Таким образом я утверждаю, во-первых, что нарастающее военно-силовое противоборство объективно выдвигает на первый план в формировании ВПО в качестве ведущих субъектов ВПО не только государств-лидеров, но и ЛЧЦ, новые центры силы и их военно-политические коалиции, чьё влияние на формирование ВПО в мире стремительно становится решающим. Так, в Сирии, например, в разное время и в разных (преимущественно трех) формах участвовало более 50 представителей разных субъектов – членов западной ЛЧЦ и военно-политической коалиции. Учёт этих факторов, прежде всего, создание широких коалиций, представляется обязательным с точки зрения реализации практической политики России по стратегическому сдерживанию[12].

В то же самое время, во-вторых, этот аспект остаётся часто незамеченным, оставаясь в тени теоретизирующих о наступающей «многополярности» политиках и учёных. Его игнорирование ведёт к непониманию основной тенденции и наиболее характерной черты современной ВПО, что, в свою очередь, отражается на политике безопасности России. США – лидер западной военно-политической коалиции, которая стала решающим фактором в современном мире, а противостояние ей еще только набирает силу. Такие оппонирующие силы как, например, БРИКС или ШОС ещё только оформляются в качестве военно-политических факторов, что хорошо продемонстрировала, например, последний саммит БРИКС в июле 2018 года в ЮАР.

В своих действиях и реальной политике США пытаются не просто укрепить, но и переформатировать в направлении усиления своего влияния, существующую западную военно-политическую коалицию, которая, по их мнению, должна проводить солидарную и системную политику как в области «силового принуждения» России (санкций и других силовых мер), так и по отношению к другим центрам силы, прежде всего, КНР[13].

Недооценка степени коалиционности, являющейся высшим приоритетом внешней политики США, вводит в заблуждение. Так, например, у части правящей элиты нашей страны всё ещё сохраняются иллюзии относительно перспектив российско-американских отношений даже тогда, когда представители США откровенно отрицают любые такие перспективы[14]. Либо когда недооценивается политика США по созданию широкой военно-политической коалиции на основе двусторонних отношений, включающей укрепление военно-политических отношений США с более 60 и даже 70 государств.

Это нарастающее военно-силовое противоборство со стороны США стало ответной реакцией на процессы глобализации и универсализации в интересах западной, наиболее развитой в экономическом отношении, части человечества, а также, в свою очередь, следствием стремительного изменения в соотношении экономических сил и мощи человеческого капитала отдельных ЛЧЦ и других показателях государственного могущества. Угроза мир-системе[15], созданной по западной нормам, прежде всего в финансово-экономической и военно-политической области, стала рассматриваться на Западе как цивилизационная угроза, требующая силовой реакции. Причём по самому широкому фронту противоборства с ЛЧЦ – исламской, российской, китайской и других[16].

Но не только эти причины стали толчком к усилению противоборства между разными ветвями человеческой цивилизации. Нарастающее противоборство между ЛЧЦ стало прямым следствием провала одного из важнейших направлений в глобализации, проводимой Западом, – мультикультурности, – которая вела к потере национальной идентичности и суверенитета государств в ХХ веке, их превращению в зависимые придатки США как лидера Запада, уже не только политически, но и социально-экономически, культурно-информационно. Возникла прямая угроза идентичности и суверенитету, которую уже не смогли игнорировать не только представители других ЛЧЦ, но и некоторых наций, которых успешно интегрировали в западную ЛЧЦ – Великобритании, Венгрии, Германии, Франции, Италии и ряда других. В том числе и с точки зрения осознания происходящих процессов мире, говоря словами С. Хантингтона, «Картина всеобщей и недифференцированной анархии даёт нам мало ключей к пониманию мира…»[17].

В результате развития этих тенденций со второго десятилетия в политической области начался процесс возвращения к политике «наций-государств», существовавшей до этого на всей протяженности человеческой истории, но уже не в столь традиционной форме, а, скорее, в форме создания коалиций. Эта политика стала концентрироваться вокруг национальных систем ценностей и их продвижения, в том числе и силового, во внешний мир. Как справедливо отметил А.В. Щипков, «Мультикультурность отправили в утиль не потому, что мигранты оказались трудновоспитуемыми, а потому, что в мировой политике пришло время кардинального поворота и переоценки ценностей. Глобальный проект достиг своих пределов и был поставлен под сомнение. Начался откат – разумеется, на условиях и к выгоде глобализаторов, которые намерены поколебать основы миропорядка «сверху», пока они не поколеблены «снизу». Для этого они вынуждены «поджигать» мировую периферию»[18].

Автор: А.И. Подберезкин

 


[1] The National Military Strategy of the United States of America. 2015. Wash., June 2015, p. 16.

[2] Речь У. Черчилля в Фултоне 5 марта 1946 г. / Цит. по: Б. Тенненбаум: Текст речи У. Черчилля в Фултоне 5 марта 1946 г. Эл. ресурс: Проза.ру. URL: https://www.proza.ru/2015/08/22/1102

[3] Цит по: Эллисон Грэм. Китай против Америки. Как справиться с очередным столкновением цивилизаций // Россия в глобальной политике, 2017. Сентябрь-октябрь. № 5, с. 142–143.

[4] Там же, с. 143.

[5] Локальная человеческая цивилизация (ЛЧЦ) – зд. один из важнейших субъектов МО и ВПО, участвующих в форме военно-политической коалиции в формировании и реализации современной международной и военно-политической обстановки.

[6] Подберёзкин А.И. Книга вторая. Идеология русского социализма и стратегия национального развития, сс. 291–426. В кн.: Подберёзкин А.И. Национальный человеческий капитал. М.: МГИМО-Университет, 2011. Т. 3.

[7] Так, например, в 2017–2018 годах Д. Трамп положил тезис о приоритете развития военной промышленности в основу своей промышленной политики. См.: President Donald Trump, Executive Order 13806. URL: https://www.whitehouse.gov/presidential-actions/presidential-Executivee-order-assessing-strengthening-manufacturing-defense-industrial-base-supply-chain-resiliency-united-states/

[8] См. подробнее: Подберёзкин А.И. Современная военная политика России: учебно-методич. комплекс. В 2-х т. Т. 2. М.: МГИМО-Университет, 2017, 987 с.

[9] Дроздов Ю.И. Вымысел исключён. Записки начальника нелегальной разведки. ЧЧ. 1 и 2. М.: «Аристиль-Полиграф», 2016. 6-е изд, с. 12.

[10] См. подробнее: Подберёзкин А.И., Коровников А.В. Россия и мир в период глобализации. М.: Финансовый контроль, 2003, сс. 4–8.

[11] Локальная человеческая цивилизация (ЛЧЦ) – Уже в последнее десятилетие я активно использовал это понятие в серии работ, посвященных развитию и прогнозу МО и ВПО. См., например: Долгосрочное прогнозирование развития отношений между локальными цивилизациями в Евразии: монография. А.И. Подберёзкин и др. М.: Издательский дом «Международные отношения», 2017, 357 с.

[12] Подробнее: Подберёзкин А.И. Повышение эффективности стратегического сдерживания – основное направление политики безопасности. Часть 1 и 2. Журнал «Обозреватель», 2018, № № 5 и 6.

[13] Подберёзкин А.И. Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в ХХI веке. А.И. Подберёзкин. Моск. гос. ин-т междунар. отношений (ун-т) М-ва иностр. дел Рос. Федерации, Центр военно-политических исследований. М.: Издательский дом «Международные отношения», 2018. 1596 с.

[14] Так, например, представитель США в ООН 24 июля 2018 года заявил о «принципиальной невозможности достижения договорённостей с Россией».

[15] Мир-система – зд.: система МО и ВПО, в которой важную роль играют ЛЧЦ.

[16] Подберёзкин А.И., Александров М.И., Родионов О.Е. и др. Мир в ХХI веке: прогноз развития международной обстановки по странам и регионам: монография. Под ред. М.В. Александрова, О.Е. Родионова. М.: МГИМО-Университет, 2018.

[17] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2016, с. 36.

[18] Щипков А.В. Похищение русской идентичности. Эл. ресурс: «Наспровди». 6 июля 2018 / nasprovdi.Info. 06.07.2018.

 

02.11.2020
  • Аналитика
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Россия
  • США
  • Глобально
  • XXI век