Рокоссовский умел руководить подчиненными так, что каждый офицер и генерал с желанием вносил в общее дело свою долю творчества[1]

П. Батов, Генерал армии

Оценка и прогноз развития международной и военно-политической обстановки (МО и ВПО) политическими лидерами и экспертами – во многом такая же субъективная часть процесса подготовки и принятия решения в политике безопасности, как и в политике вообще[2]. Этот субъективизм может основываться на интеллекте, знаниях, опыте, интуиции, наконец, преданности идее и нации, либо существовать в отрыве от этих качеств, что превращает его, как правило, в безответственный авантюризм. Политика в области безопасности, как и политика в целом, – наука и искусство, которые тем точнее и эффективнее, чем более опирается на опыт и талант лидера, обосновано с научной точки зрения то или иное решение. Опыт, талант и политическая обстановка разные. Как разные бывают и политические условия реализации таких оценок, и положение руководителей. Так, рекорды по времени пребывания в Политбюро поставили два полководца: Климент Ворошилов был дольше всех – 34,5 года, а маршал Победы Георгий Жуков меньше всех – 120 дней. Соответственно и степень политического влияния в разные периоды времени была разная у обоих маршалов.

Далеко не всегда у лидеров есть такой ресурс как «время» для качественной оценки обстановки. Как правило, они действуют в условиях цейтнота. Но и в таких условиях, как показывает история, можно принимать более или менее обоснованные и продуманные решения. Германский генеральный штаб в ходе Второй мировой войны, например, нередко успевал (как в случае с нападением на Польшу) за несколько недель (фактически за 2 недели) разработать самый подробный план действий, который, естественно, претерпевал изменения и коррективы сразу же после первых боевых столкновений, но не терял полностью своего практического значения.

Другой пример – подготовка «плана» операции по поводу ввода войск в Первую чеченскую войну, когда за то же время не было разработано никаких обоснованных планов министерством обороны и Генеральным штабом России. Были определены лишь три общих направления, но ни графиков, ни планов, ни согласований сделано не было. Представляется, что разный уровень штабной культуры и ответственности в управлении ВС – налицо.

Общее правило – план существует до самых первых боестолкновений в неизменном виде – не исключает необходимости детальной проработки. Если этого не было, то, войска сталкиваются сразу же с хаосом в управлении. Именно это произошло, например, после ввода войск в Чеченскую республику в декабре 1994 года, когда у военного руководства не существовало даже самого общего плана операции (кроме решения о выдвижении по трем направлениях к Грозному).

До сих пор ведутся споры о правильности и подготовленности решения СССР от декабря 1979 года о вводе войск в Афганистан. Причем за последние 30 лет общественное мнение и позиция правящей элиты, похоже, дважды поменялось на полярную. В настоящее время, в особенности после развития организованного террористического движения, это решение СССР уже не воспринимается как сугубо ошибочное. Особенно после того, как США 20 лет фактически оккупируют эту страну, а заодно и Ирак, и участвуют в военных действиях против правительств Ирана и Сирии.