Стратегическими целями государственной и общественной безопасности является защита конституционного строя, суверенитета, государственной и территориально целостности…, основных прав и свобод человека и гражданина, сохранение гражданского мира, политической и социальной стабильности в обществе, защита населения и территории от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера[1]

Стратегия  национальной  безопасности Российской Федерации

Не следует вступать в беседу с помыслами или греховным образом, который представляет наше воображение[2]

Маркелл, монах

Традиционный подход, существующий до настоящего времени, предполагает, что в целях повышения эффективности стратегии противоборства, требуется, прежде всего, точнее определить характер и особенности внешних опасностей и угроз. Исследование системных факторов безопасности[3] в условиях новых рисков и уязвимостей российской нации, государства и общества предполагает, как минимум, вычленение достаточно специфических   проблем, которые формируют основной спектр опасностей и угроз[4] относительно конкретных субъектов международной обстановки[5]:

—           нации;

—           государств;

—           обществ (и их отдельных социальных групп);

—           личности[6];

—           локальных человеческих цивилизаций[7].

Конкретной задачей изначально является определение критериев безопасности («факторов безопасности») для каждого из этих субъектов МО, т.е. тех предельно-допустимых значений, при которых обычные внешние условия переходят в категорию «опасностей», а «опасности» — в «угрозы»[8]. Другими словами, с точки зрения внешних условий на субъекты МО предлагается выделить три принципиально отличных уровня:

—           уровень внешнего влияния (нейтрального, позитивного, негативного), который может быть также слабым, сильным, очень сильным и т.д.;

—           уровень опасности, когда внешнее влияние достигает какого-то предела (по аналогии с пятью уровнями природной или террористической опасности), но пока еще не перешло на уровень угрозы;

—           уровень угрозы, когда потенциальная опасность сопровождается  соответствующими  намерениями  и  даже  действиями. В отличие от опасности угроза представляет собой сочетание возможностей и намерений.

Таким образом, факторы безопасности (которые являются нормативными или субъективными критериями) отражают представление о состоянии защищенности интересов от:

—           внешнего негативного влияния;

—           опасностей;

—           угроз.

В самом общем виде эти представления можно формализовать в некой матрице, в которой показана логика их развитии, но которая требует подробной конкретизации.

В этих целях необходимо сделать несколько таких матриц, отражающих  состояние  отношений  различных  субъектов  МО в различных областях. Например, состояние отношений между ЛЧЦ и другими субъектами с политической области (табл. 1).

Таблица 1. Матрица состояния отношений между ЛЧЦ и другими субъектами в политической области

В частности, если говорить, например, о политических отношениях западной ЛЧЦ к России (как нации, государству, обществу и ЛЧЦ), то можно и нужно выделить отдельные составляющие, характеризующие эти отношения, в такой области как создание  и использование стратегического наступательного и оборонительного потенциалов (СЯС и ПРО).

Для целее практической политики это необходимо, чтобы определить конкретные действия того или иного субъекта, противодействующего опасностям и угрозам, организации такого противодействия этим опасностям и угрозам потому, что в реальной политике возникновение неких внешних негативных условий и их превращение в опасности и угрозы, как правило, с самого начала уже сопровождается неким противодействием. Это противодействие может быть организовано со стороны:

—           нации;

—           государства;

—           общества (и его отдельной социальной группы);

—           личности;

—           локальной человеческой цивилизации приблизительно по следующему алгоритму (рис. 20), который в принципе известен, в т.ч. и заложен в ФЗ Российской Федерации «О безопасности»[9] . Таким образом, изначально важно выделить всего пять  объектов для анализа состояния их безопасности, которые по целому ряду признаков существенно отличаются друг от друга, но, главное, чья безопасность отнюдь не тождественна. Это — ЛЧЦ, нация, государство, общество и личность, хотя в традиционном подходе (например, в Стратегии национальной безопасности России    в редакции 31 декабря 2015 года)[10] национальная безопасность включает в себя безопасность государства, и безопасность обществ, и личности, что не вполне справедливо потому, что существуют специфические различия как в угрозах этим объектам, так и способах нейтрализации опасностей и угроз.

Рис. 1.

Соответственно, в нашем подходе выделяются отдельно безопасность национальная (которую мы не отождествляем с государственной), безопасность государственная (т.е. институтов государства и всего государства), безопасность общества и личности, а также ЛЧЦ, которые в порядке приоритетов в XXI веке выглядят следующим образом:

—           безопасность ЛЧЦ;

—           безопасность нации;

—           безопасность государства;

—           безопасность общества;

—           безопасность личности.

Представляется, что выделение приоритетности среди объектов обеспечения безопасности в XXI веке имеет существенное значение, как и само по себе разделение безопасности этих объектов. Наивысшая угроза ЛЧЦ означает, что не только нация, но и государство, и общество, и личность могут деградировать или исчезнуть[11].

Сама по себе приоритетность у разных  социальных групп и сторонников идеологий вызывает возражения у других групп элит, более того политические споры и разногласия. Так, например, либералы считают, что наивысший приоритет безопасности принадлежит безопасности личности, за которым следует приоритетность общества и государства, а приоритетность безопасности нации вообще нередко отрицается. Еще сложнее с приоритетностью безопасности ЛЧЦ, о чем активно заговорили с начала 1990-х годов после публикаций, С. Хантингтона[12] и А. Тойнби[13], но постепенно дискуссия в научных кругах выдохлась, хотя именно на базе западной ЛЧЦ США создали к началу XXI века военно-политическую коалицию из более 60 государств, навязывающую свою волю всем остальным ЛЧЦ, нациям и государствам. Существование и укрепление этой коалиции рассматривается в США в качестве одного из двух важнейших условий сохранения доминирования в мире[14]. При выделении пяти основных объектов обеспечения безопасности — ЛЧЦ, нации, государства, общества и личности — неизбежно возникает вопрос об излишней абстрактности   понятия «безопасность» по отношению к этим объектам как только со- стояния защищенности от внутренних и внешних угроз, которое приобретает содержательное значение только в сочетании с понятием «интерес» («потребность»)[15]. Именно опасности и угрозы интересам того или иного субъекта, а не их абсолютные характеристики, следует рассматривать в качестве основы для анализа национальной безопасности в XXI веке. «Интерес» (потребность) и опасности, и угрозы этим интересам значительно информативнее, шире, чем собственно угрозы абстрактной безопасности потому, что опасность или угроза существуют не сами по себе, а относительно конкретных интересов — политических, экономических, военных, социальных и др. — субъектов МО. Выше уже говорили, что если главным интересом (и соответственно целью развития нации и государства) является опережающее развитие НЧК, то и угрозы этому интересу носят, безусловно, приоритетный характер.

Иначе говоря анализ состояния безопасности того или иного субъекта приобретает смысл только в сочетании с опасностью или угрозой его «интересу» или «потребности». В этом случае опасности и угрозы существуют не абстрактно, сами по себе, а применительно к конкретным интересам тех или иных субъектов политики, их можно оценить качественно и количественно. Именно в этом контексте понятие «фактор безопасности» как некий нормативный или субъективный критерий оценки, приобретает смысл.