… отслеживание, картирование и изучение научных сетевых сообществ является исключительно важной задачей современных социологии науки, науковедения и научно-информационной деятельности[1]

Д. Ефременко

Д. Ефременко специально подчеркивает, что «… фактическая динамика развития информационно-коммуникационных технологий и социально-политических процессов явно опережает ход теоретической мысли. Это, кстати, признает и Кастельс, заявляющий, что расхождение с фактами побуждает его «переписывать теорию». В самом деле, Facebook- или Twitter- революции относятся к числу событий, которые должны заставить пересмотреть не один теоретический постулат. Россия, как известно, не только не осталась в стороне от этих турбулентных процессов, но стала одной из основных арен, где оказалось возможным реализовать сценарий политической мобилизации при помощи сетевых технологий. Очевидная взаимосвязь между сетевой коммуникацией и подъемом протестных настроений в России зимой 2011-2012 гг., безусловно, стимулировала исследовательский интерес к социальным сетям и виртуальным сетевым сообществам»[2].

Как справедливо заметил А. Дружинин, «Приступая к изучению протестных сообществ, необходимо понимать, что их появление становится возможным не только вследствие взаимодействия специфических коллективных и индивидуальных субъектов. Протестные онлайн-сообщества возникают на фоне целого ряда сложнейших социальных процессов и явлений. Состав и условия их существования представлены на схеме.

Они включают в себя:

1) субъектов:

– лиц, принимающих решения;

– протестные онлайновые сообщеста;

– забытые группы.

2) социальные явления:

– нарушение или отсутствие обратных связей;

– формирование социальных подсистем;

– манипулятивные коммуникации[3].

Специфика протестных сообществ состоит в том, что все без исключения факторы, определяющие их свойства и направленность, являются переменными, существующими в разных плоскостях современных социальных практик. Поэтому объем и содержание представленных понятий требуют дополнительного пояснения[4].

Лица, принимающие решения. Как известно, это понятие широко используется в контексте теории управления и теории принятия решений. В рамках изучения протестных сообществ выделение этой группы акторов занимает одну из ключевых позиций, так как зачастую протест – это ответная реакция на то или иное управленческое действие. Важно понимать, что ошибочное или злонамеренное решение актора, наделенного соответствующими полномочиями, может приводить в конечном итоге к возникновению протестных онлайн-сообществ при наличии в этих сообществах субъектов, способных к организационным действиям.

Забытые группы. Это понятие ввел Мансур Олсон. «Забытые группы» – это большие или латентные группы, которые не способны действовать в своих интересах, поскольку не обладают достаточным лоббистским ресурсом. На основе изучения западного общества Олсон приходит к выводу, что «забытые группы не могут организоваться, если единственной причиной к организованному действию является превышение выгод над издержками в случае успеха». Таким группам исследователь противопоставляет группы малые, которые способны предложить участникам социальных действий индивидуальные стимулы.

В условиях современного информационного общества у «забытых групп» впервые появился достаточно эффективный инструмент противодействия одностороннему давлению со стороны властных элит. Блогосфера и виртуальные экспертные сообщества теперь способны осуществлять ответные протестные коммуникации, позволяющие снизить персональный риск субъектов, критикующих предлагаемые решения.

Отсутствие (искажение) обратных связей. Так называемые каналы обратной связи в теории менеджмента считаются обязательным условием эффективного решения. Понимание ситуации, лежащее в основе верного решения, формируется благодаря столкновению различных мнений. Согласно П. Друкеру, соблюдение этого принципа является обязательным условием современной управленческой деятельности. Более того, эффективное решение не вытекает из согласованности по фактам и не сводится к его легитимности. Поэтому нередко именно легитимное решение при отсутствии обратной связи в процессе принятия общезначимых решений без учета интересов «забытых групп» и приводит к формированию протестных сообществ[5].

Манипулятивные коммуникации. Глобальная иерархия, возникающая в результате дифференциации общества на управляющих и управляемых, создает возможность для образованного меньшинства манипулировать большинством, осуществлять свой властный произвол. Одна из черт манипуляции – активное внедрение в сферу нормативных правил социального взаимодействия. Самый тонкий произвол – это произвол, осуществляемый посредством законов и правил, регулирующих жизнь индивида. Манипуляции свойственно ассимилировать многие общественные явления: нормотворчество, законодательный процесс, информационную свободу, что позволяет говорить о существовании особой формы деструктивной коммуникации-манипулятивной управленческой технологии как одного из принципов общественного устройства.

Манипулятивные знания – это уникальный рациональный дискурс, лежащий в основе осуществления обманных деструктивных коммуникаций. Данный тип дискурса появляется в результате умышленной подмены силы закона властным произволом. Само манипулятивное знание является логически аргументированным знанием, которым обосновано право лишь некоторых субъектов на манипулятивный произвол. Для эффективной борьбы с иными властными притязаниями манипулятивный произвол стремится принять форму нормативных, а иногда и законодательных актов, стать безальтернативной, трансцендентной силой по отношению к каждому индивиду. Снижение риска попасть под воздействие субъекта-манипулятора становится возможным благодаря использованию методов принятия решений, основанных на методологии критического мышления.

Формирование новых социальных подсистем является целью протестных сообществ, которые, подозревая лиц, принимающих решения, в манипулятивных действиях, стремятся противопоставить власти новые структуры, называя их «комитетами», «институтами гражданского общества» и т.д. Такого рода новые социальные подсистемы, согласно Т. Парсонсу, порождают, сохраняют и транслируют свои нормы поведения, вырабатывают формы адаптации к внешней среде, обладают специфическими формами координации и интеграции и служат достижению поставленных целей. При этом нельзя забывать, что протестным системам приходится конкурировать с традиционными формами социальной организации, обладающими теми же функциями[6].

Необходимо отметить, что протестные онлайн-сообщества возникают и взаимодействуют в условиях, характеризующихся наличием разнонаправленных векторов развития сети и борьбой за открытость информационного общества. Предмет такой борьбы – свобода распространения информации, когда различные, порой разрозненные группы стремятся к минимизации ограничений на передачу любых данных любому пользователю. В то же время различные субъекты власти в попытках упорядочить информационные потоки устанавливают правила, по которым преследуются авторы отдельных сообщений, например экстремистского или аморального характера.