Инновационный вариант наиболее вероятного базового сценария развития («Вариант № 2»)

Смысл всей нашей политики — это сбережение людей, умножение человеческого капитала как главного богатства России[1]

В. Путин, Президент РФ

Инновационный вариант базового сценария развития — любимый тезис правительства и его экспертов, хотя он давно уже превратился в банальное и бессмысленное заклинание по простой причине: «инновация» это улучшение, совершенствование того, что есть. Если же этого — приборостроения и обрабатывающей промышленности, например, — нет вообще, то и улучшать нечего. Говорят, например, что отечественной экономике сегодня важно быстро переориентироваться и преодолеть отставание от лидеров. И не далее, чем в среднесрочной перспективе предстоит добиться лидерства по ключевым направлениям «цифровизации».

Это достаточно сложная задача, особенно принимая во внимание целый набор накопившихся характерных экономических проблем. Действовать придется в весьма стесненных обстоятельствах, предельно оптимизируя каждую серию движений в этом рискованном «беге по лезвию бритвы». Поэтому особое внимание знаниям и технологиям, которые дают долгосрочные конкурентные преимущества. А это значит, что существенные усилия должны быть направлены на развитие не только самих информационных технологий, но и на развитие базовых управленческих решений, которые уже в свою очередь строятся на производительных информационных технологиях, а также их использовании в социальной и политической областях[2].

Только конкурентные решения, основанные на сильной фундаментальной и прикладной науке, позволяют заложить прочную основу для внутреннего развития цифровой экономики[3]. И только опираясь на них, можно достойно выйти и закрепиться на международном пространстве жестко конкурирующих цифровых экосистем. В том числе и прежде всего в военно-технической области, где с конца прошлого века исключительно важную роль стали играть информационные системы и средства управления ВВСТ и ВС, о чем я безуспешно пытался предупреждать еще в 80-е годы прошлого века[4].

«Инновационный» вариант базового сценария характеризуется усилением инвестиционной направленности экономического роста. Сценарий опирается на создание современной транспортной инфраструктуры и конкурентоспособного сектора высокотехнологичных производств и экономики знаний наряду с модернизацией энерго-сырьевого комплекса. По большому счету все элементы этого варианта относятся ко всему базовому сценарию, увеличивая несколько некоторые  его пропорции[5].

Надо признать, что к 2018 году ни одно из этих условий выполнено не было, что во многом объяснялось политикой санкций со стороны Запада[6]:

— инвестиции в экономику, в том числе из-за санкций Запада, постоянно сокращались;

— современная инфраструктура создавалась крайне медленно и неравномерно в различных регионах;

— высокотехнологичные производства и экономика знаний — оставались в зародыше.

Напомню, что сценарий предполагал превращение инновационных факторов в ведущий источник экономического роста и прорыв в повышении эффективности человеческого капитала на рубеже 2020– 2022 годов, что позволило бы в итоге улучшить социальные параметры развития[7]. Наверное, к этому варианту относился и пример расчета удельного веса ТЭКа в экономике России, иллюстрировавший эту логику:

Таблица 1. Роль ТЭК в экономике России, % [8]

Как видно из примера, среднегодовые темпы роста российской экономики оценивались на уровне 4,0–4,2% в 2013–2030 гг., что должно было бы превышать рост мировой экономики и позволило бы увеличить долю России в мировом ВВП до 4,3% к 2030 году[9]. Чего, как известно, до 2018 года не произошло. Более того, планы «инновационного» развития были радикально пересмотрены до сокращения прироста ВВП страны к 2030 годам до 2–3%.

Это означает, что в 2018 году российская экономика подошла к точке принятия решения о дальнейшем развитии и фактически не оставила себе времени на долгие теоретические дискуссии, как не оставила себе права делать серьезные стратегические и даже тактические ошибки. Потребуются усилия на порядок большие и значительно опережающие по смелости и дальновидности усилия других стран и межгосударственных союзов, чем в 2014–2017 годы. Поэтому особый интерес в этой связи обращен к соседям и к Евразийскому экономическому союзу. Его сегодняшняя задача — быстрое и вдумчивое формирование адекватной и амбициозной цифровой повестки для всех государств-членов, чтобы, наконец, не упустить шанс и использовать все преимущества единого цифрового экономического пространства ЕАЭС.

Вопрос уже не в том бежать ли вообще и куда бежать, а в том, как пробежать по лезвию бритвы в цифровую экономику? 28 июля 2017 года ответ дан на официальном уровне — утверждена программа «Цифровая экономика Российской Федерации» (распоряжение Правительства РФ № 1632-р)[10]. Заинтересованные лица могут теперь внимательно всмотреться в «дорожную карту», в вехи, в целевые показатели и оценить насколько они реализуемы в текущих условиях. Правительство проложило «дорогу» к цифровой экономике до 2024 года. И даже определило проводников — ведущие организации (Сбербанк, Ростелеком, Ростех, Росатом, Фонд «Сколково», АСИ), которые должны помочь преодолеть выбранный путь.

Ну что, побежали, или всё-таки сделали только первый осторожный шаг?![11] Инновационный вариант сценария развития (вариант № 2) опирается на использование конкурентных преимуществ российской экономики не только в традиционных секторах (энергетика, транспорт, аграрный сектор), но и в новых наукоемких секторах и «экономике знаний» и масштабное изменение структуры российского экспорта. Но это — теоретически, а практически, в условиях ухудшения ВПО и санкций, — любой такой вариант инновационного развития должен основываться на мобилизации творческого, прежде всего научного, потенциала нации. Чего так и не произошло, Более тог, судя по бюджету на 2018– 2021 годы, — не предвидится.

Вместо этого предлагаются частные инициативы. Так, один из вариантов инновационного сценария летом 2017 года предложил А. Кудрин, суть которого, судя по утечкам, сводилась к следующему: стратегия развития России до 2024 года, которую А. Кудрин представил президенту, предполагает «экспортный бум», «технологическую революцию», повышение пенсионного возраста, увеличение расходов на образование, здравоохранение и инфраструктуру. Среди инициатив — реализация мегапроектов и использование материнского капитала на выплату пособий по бедности.

В презентации стратегии Центра стратегических разработок (ЦСР), подготовленной экс-министром финансов А. Кудриным и переданной в Кремль, угрозой номер один в очередной раз заявлено технологическое отставание России от развитых стран. Но ликвидация этого отставания предлагается не посредством рывка на опережение, лидерства, о очередного «догоняния» Запада. Отставание страны в технологиях А. Кудрин, например, предлагает мерить количеством «многофункциональных роботов на 10 тыс. населения». В России всего два робота на каждые 10 тыс. В Южной Корее — 446. В Китае — 36, в США — 136. Еще больше роботизирована экономика Германии и Японии[12]. Иными словами, Россия вновь должна участвовать в гонке на выживание, а не сама задавать себе собственные приоритеты в развитии. Это в корне не соответствует идее мирового научно-технологического и социально-экономического лидерства, в основе которой лежит мысль о собственном пути развития[13].

По Кудрину технологическое отставание предлагается преодолевать с помощью «российской технологической революции», которая должна повторить все изгибы технологического развития, пройденные Западом, а не «спрямлять» их в зависимости от видения и стратегии в России.

Соответственно и подход к решению этих проблем — утилитарно-примитивный. В частности, одним из элементов этой революции является формирование крупных стратегических консорциумов (инвестиционно-технологических партнерств) и их поддержка с помощью специальных инвестиционных контрактов и субсидий, т.е. опять избранное (на чьё усмотрение?) финансирование, которое удивительно напоминает создание очередного «Роснано».

А. Кудрин, видимо, полагает, что необходимо повторить опыт Республики Кореи, которая развивала свои консорциумы, но этот путь для России гораздо менее привлекательный чем развитие собственной фундаментальной науки и промышленности, который доказал свою эффективность. В частности, в ЦСР считают, что должно быть сформировано 10–20 таких консорциумов, в том числе с участием ведущих зарубежных компаний. Основная их задача — «реализация программ технологического прорыва».

При этом очевидно, что:

— такие усилия будут нести очень избирательный, частный характер, который не сможет обеспечить независимость российского рынка и его импортозамещение;

— не способны решить проблемы безопасности и ОПК;

— будут сдерживать другие, недофинансированные (но, возможно, более перспективные) направления науки и НИОКР.

Подход А. Кудрина — очередное свидетельство неспособности либеральной идеологии комплексно подойти к решению проблем стратегического развития и безопасности страны, которые гораздо шире и сложнее, чем либеральные экономические модели[14].

А. Кудриным, в частности, предлагается также внедрить систему «инвестиционных контрактов для продвижения российских компаний на рынке НТИ — беспилотных летальных аппаратов, морских интеллектуальных систем, беспилотных автотранспортных средств, средств человеко-машинных коммуникаций». Итогом реализации этих и других мер должно стать увеличение доли машин и оборудования в экспорте с 8,3% в 2016 году до 13% в 2024-м, а также вхождение России в число десяти стран-лидеров по числу выданных международных патентов и заявок.

При этом совершенно не учитывается состояние реальной МО и ВПО, тех условий, в рамках которых должны «продвигаться» на внешний рынок российские компании. Опыт ВТС России показывает, например, что торговля высокотехнологическими товарами это, прежде всего, политика, даже еще конкретнее, — политика безопасности, а затем уже экономика[15].

Кудрина также беспокоит сокращение численности населения трудоспособного возраста. Трудоспособное население в 2030 году снизится по сравнению с 2015 годом на 10 млн человек в возрасте 20–39 лет, а в возрасте 40–59 лет, наоборот, вырастет на 3,2 млн человек.

ЦСР представил расчеты по поводу темпов экономического роста. «В среднем экономика России за последние десять лет — были, конечно, взлеты и падения — росла по 1% в год», — пояснял Кудрин в ответ на вопрос «Газеты.Ru» по итогам совещания в Кремле во вторник. Эти же расчеты содержит и презентация стратегии[16].

Но если взять за основу и начать реализацию этой стратегии, то экономически рост в России будет таким: 2,2% уже в следующем году и 4% в 2025 году. А с 2026 по 2035 год рост составит максимум — 4,2%.

Эти темпы роста (3,5–4% ВВП) возможны только при увеличении расходов на образование — на 0,8% ВВП, на здравоохранение — на 0,7%, на инфраструктуру — на 0,8%. А также при условии удвоения несырьевого экспорта к 2024 году, отмечается в документе ЦСР.

Кудрин считает, что можно создать условия для «экспортного бума». Например, за счет отмены валютного и таможенного контроля, упрощения административных процедур.

Он уверен, что целесообразно заключать преференциальные торговые соглашения не только со странами Азиатско-Тихоокеанского региона, но и говорит, что надо подписать соглашение о партнерстве и сотрудничестве с Евросоюзом и присоединиться к Организации экономического сотрудничества и развития до 2024 года. А также необходимо «проектирование и поддержка экспортно-ориентированных цепочек добавленной стоимости с российским участием».

Рост расходов на инфраструктуру подразумевает строительство «не менее 1200 км высокоскоростных железных дорог» (Москва — Казань, Екатеринбург — Челябинск, Москва — Тула), а также «не менее 5000 км скоростных автомобильных дорог. В частности, речь идет о завершении строительства трассы Москва — Санкт-Петербург и ЦКАД.

Увеличить расходы на образование, здравоохранение и инфраструктуру предлагается за счет сокращения трат на соцполитику, общегосударственные вопросы, оборону, безопасность и правоохранительную деятельность в сумме на 2,8% ВВП.

Стратегия предусматривает масштабную приватизацию, которая должна приносить казне не менее 0,5% ВВП ежегодно.

Кудрин предлагает нормативно ограничить «разрастание» госсектора в экономике, ограничить приобретение новых активов компаниями  с госучастием, избавить госсектор от непрофильных активов.

Естественно, предусмотрены реформы надзорно-контрольной деятельности, судебной системы, госуправления и других ключевых институтов.

В целом предстоит за шесть лет увеличить на 30% производительность труда, на 100% — несырьевой экспорт, осуществить 100-процентную цифровизацию «критических элементов инфраструктуры»[17].

Это позволит к 2024 году добиться увеличения на 30% ВВП, на 25% — реальных располагаемых доходов населения, на четверть снизить бедность и увеличить продолжительность жизни до 76 лет (сейчас она немного выше 71 года).

Он предусматривает:

— создание эффективной национальной инновационной системы и развертывание долгосрочных программ и проектов, обеспечивающих лидирующие позиции России в отдельных сегментах мировых рынков средне- и высокотехнологичных товаров и услуг;

— глубокую модернизацию социальной инфраструктуры, включая образование, здравоохранение, жилищный сектор, обеспечивающую существенное повышение качества человеческого капитала и стандартов жизни населения;

— модернизацию инфраструктурных отраслей экономики: транспорта, включая реализацию проектов высокоскоростных железнодорожных магистралей и новой сетки региональных и местных авиаперевозок, что обеспечит качественно иной уровень мобильности населения, и электроэнергетики при значительно более высоком, чем в консервативном сценарии, повышении эффективности энергосбережения;

— создание сети конкурентоспособных инновационных кластеров, новых региональных центров экономического развития в Поволжье, на Дальнем Востоке и Юге России, преодоление отставания депрессивных регионов;

— развитие многовекторной модели интеграции в мировой рынок, опирающейся на расширение внешнеэкономических связей с США, Евросоюзом, Китаем, Индией, и формирование новых более глубоких форм интеграции в рамках Евразийского союза и СНГ;

— дальнейшую диверсификацию российской экономики и российского экспорта. Определится специализация России на рынках высокотехнологичной продукции — авиационной и космической техники, судостроительной продукции, ядерных технологий, создания программного обеспечения, космических запусков, услуг космической связи, навигации и геоинформационного обеспечения. Экспорт машиностроительной продукции в долларовом выражении увеличится к 2020 году по отношению к 2010 году в 2,1 раза;

— ускоренное развитие экономических институтов, определяющих защиту прав собственности, усиление конкурентности рынков, снижение инвестиционных рисков и административных барьеров, развитие новых компаний и активизацию предпринимательской составляющей российского бизнеса, повышение качества государственных услуг и эффективности государственного управления при усилении его стратегической программной составляющей.

Частные и государственные расходы на здравоохранение возрастают с 4,6% ВВП в 2010 году до 6,1% ВВП в 2020 году и до 7,1% ВВП в 2030 году, расходы на образование, соответственно, до 6,0 и 6,5% ВВП (в 2010 году — 5,2% ВВП). Расходы на науку возрастают с 1,2% ВВП в 2010 году до 2,5% ВВП в 2030 году, что сопоставимо с параметрами развитых стран. При этом предполагается существенное повышение параметров эффективности экономики: энергоемкость ВВП по отношению к 2010 году снизится в 2020 году на 23%, в 2030 году — на 41%, производительность труда возрастет в 2020 году в 1,5 раза по отношению к 2010 году и в 2030 год, соответственно, в 2,3 раза.

При указанных предпосылках российская экономика будет развиваться быстрее мировой, и ее доля повысится с 3,8% в 2010 году до 4% в 2020 году и до 4,3% мирового ВВП к 2030 году. По размеру экономики Россия переместится с 6-го места в 2011 году на 5-ое место в 2014 году, обогнав Германию[18]. Сценарий предполагает сохранение нулевого баланса текущего счета, который достигается за счет существенного наращивания экспорта высокой степени переработки. При этом преобладает тенденция к умеренному ослаблению курса рубля. Надо подчеркнуть, что даже такой оптимистический сценарий не лает возможности России выйти на уровень развития новых центров силы в Евразии[19].

Реализация инновационного сценария позволяет значительно сократить разрыв с развитыми странами по уровню благосостояния российских граждан и повысить статус России в мировой экономике. Уровень доходов на душу населения (ВВП на душу населения с учетом раунда сопоставлений покупательной способности 2008 года) возрастет с 57% от уровня Еврозоны до 75–77% в 2020 году и 95–100% в 2030 году. Россия укрепит свои позиции как одного из лидеров научно-технологического и образовательного развития в мире[20].

Рост экономики будет опираться на активные социальные сдвиги. Доля среднего класса повысится с 22% в 2010 году до 37% в 2020 и 48% в 2030 году[21]. К «вынужденно-инновационному» сценарию можно отнести вариант сценария развития российского ОПК, реализуемый в настоящее время.

В своем выступлении 01.06.2012 года секретарь Совета Безопасности Российской Федерации Н. Патрушев был вынужден признать, что за последние 30 лет по ряду субъективных и объективных причин наш ОПК пропустил несколько циклов своей модернизации. На современном тапе у России уже нет возможности позволить себе отставать и далее от ведущих стран в этой сфере деятельности. За предстоящее десятилетие нам необходимо «совершить прорыв и вернуть себе лидерство» по всему спектру основных военных технологий. Эта точка зрения оставалась доминирующей в 2012–2018 годы, хотя «прорыва» не произошло: в очередной раз удалось компенсировать собственное добровольное отставание от Запада.

Таблица 2. Сравнение основных макроэкономических параметров

С учетом имеющихся и прогнозируемых вызовов и угроз национальной безопасности, Президентом Российской Федерации перед отечественным ОПК поставлены следующие три приоритетные задачи[22].

Первая задача — обеспечение полномасштабного, комплексного и сбалансированного перевооружения нашей армии и флота. К 2020 году доля современных образцов, комплексов и систем должна составлять 70%.

В первую очередь это относится к средствам ядерного сдерживания, воздушно-космической обороны, связи, разведки, управления и радиоэлектронной борьбы, авиации, высокоточному оружию и индивидуальной экипировке.

Вторая задача — формирование опережающего научно-технического задела, освоение наукоемких, базовых и критических технологий, обеспечивающих разработку конкурентоспособной продукции военного назначения.

Третья задача — создание на новой технологической основе производственной базы, способной в необходимом количестве и с высоким качеством серийно производить перспективные образцы, комплексы и системы вооружения, военной и специальной техники, не уступающие зарубежным аналогам.

В общей сложности в предстоящее десятилетие на эти программы из федерального бюджета будут выделены беспрецедентные объемы — более 22 трлн рублей. Это не означает милитаризации промышленного сектора нашей экономики. Напротив, эффективная деятельность обновленного и технологически модернизированного ОПК должна стать ключевым фактором обеспечения стремительного развития таких важнейших отраслей как металлургия, машиностроение, химическая радиоэлектронная промышленность и информационно-телекоммуникационные технологии.

В настоящее время основные угрозы международному миру и безопасности «переместились» в информационную сферу. Интенсивное развитие информационных и телекоммуникационных технологий (ИКТ), глобализация информационной инфраструктур и информационного пространства наряду с позитивной составляющей имеют и обратную сторону. В современных условиях реальной угрозой международной безопасности становится враждебное использование ИКТ в криминальных и террористических целях. Однако, наиболее серьезными являются угрозы, связанные с возможностью применения так называемого «информационного оружия», которое становится важным элементом военного потенциала государств[23].

Оно способно эффективно дополнить традиционные средства ведения боевых действий, а в целом раде случаев даже полностью заменить их. Становится все более очевидным, что посредством враждебного применения информационных и телекоммуникационных технологий в отношении того или иного государства может быть нарушено нормальное функционирование жизненно важных инфраструктур, дестабилизирована экономика, подорваны основы государственного устройства[24].

При этом решение задачи эффективного противодействия деструктивному использованию ИКТ осложняется тем, что для принятия адекватных мер зачастую очень непросто в глобальном информационном пространстве определить источник враждебных действий и его статус — государственный или негосударственный[25].

Автор: А.И. Подберёзкин

>>Полностью ознакомиться с монографией  "Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в ХXI веке"<<

 


[1] Путин В. В. Послание Президента Федеральному Собранию. 1 декабря 2016 г. / www.kremlin.ru/events.

[2] Публичная дипломатия: теория и практика / Е. А. Антюхова, Б. Х. Бахриев, К. П. Боришполец и др. — М.: Аспект Пресс, 2017. — С. 2–3.

[3] Подберёзкин А. И., Жуков А. В. Факторы безопасности для российской нации, государства и общества. Угрозы силового использования социальных сетей / «Обозреватель — Observer», 2017. — № 10. — С. 39–40.

[4] См., например: Подберёзкин А. И. Военно-политические последствия развития систем боевого управления, связи и разведки США. Докторская диссертация. — М.: ДА МИД СССР, 1990 г.

[5] Подберёзкин А. И. Современная военная политика России: Учебно-мотодический комплекс в двух томах. — М.: МГИМО–Университет, 2017. — Т. 2. — С. 601–612.

[6] Подберёзкин А. И., Харкевич М. В. Долгосрочное прогнозирование международных отношений как стратегическое планирование политики национальной безопасности / Сравнительная политика, 2017. — Т. 8. — № 3 (28). — С. 20–22.

[7] Подберёзкин А. И. От «стратегии противоборства» к «стратегии управления» / Вестник МГИМО–Университета, 2017. — № 4 (55). — С. 7–12.

[8] Прогноз развития энергетики мира и России до 2040 года. ИНЭИ РАН — АЦ при Правительстве Российской Федерации / https://www.eriras.ru/files/prognoz–2040.pdf

[9] Прогноз долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2030 года. — М.: МЭР, 2013. Март. — С. 52.

[10] Программа «Цифровая экономика Российской Федерации». Распоряжение Правительства. — № 1632 р, 28 июля 2017 г.

[11] Тюрин В. Бег по лезвию бритвы к цифровой экономике // PCWEEK, 2017.01.08.

[12] Фаляхов Р., Орехин П. Стали известны детали «Стратегии–2035» А. Кудрина / Эл. ресурс: «Лента.ру», 2017. 1 июня.

[13] Подберёзкин А. И. От «стратегии противоборства» к «стратегии управления» / Вестник МГИМО–Университета, 2017. — № 4 (55). — С. 7–12.

[14] См. подробнее: Кравченко С. А., Подберёзкин А. И. «Переоткрытие» знания о будущем: перспективы безопасности России до 2050 года // Вестник МГИМО Университета, 2017. — № 4 (55). — С. 210–226.

[15] Подберёзкин А. И. Современная военная политика России: Учебно-методический комплекс в двух томах. — М.: МГИМО–Университет, 2017. — Т. 2. — С. 613–640.

[16] Фаляхов Р., Орехин П. Стали известны детали «Стратегии–2035» А. Кудрина / Эл. ресурс: «Лента.ру», 2017. 1 июня.

[17] Там же.

[18] С использованием базы оценки паритета покупательной способности 2008 года.

[19] Долгосрочное прогнозирование развития отношений между локальными цивилизациями в Евразии: монография / А. И. Подберёзкин и др. — М.: Издательский дом «Международные отношения», 2017. — С. 333–351.

[20] Прогноз долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2030 года. — М.: МЭР, 2013. Март. — С. 58.

[21] В прогнозе в качестве основного критерия отнесения граждан к среднему классу определен уровень дохода свыше 6 прожиточных минимумов. Исходя из этого, в 2010 году представители среднего класса имели среднедушевой доход более 34 тыс. рублей в месяц. В 2030 году уровень дохода, позволяющего относиться к этой категории населения, составит около 100 тыс. рублей. Однако доходный критерий не является исчерпывающим. Предполагается, что представители среднего класса должны иметь собственность, сбережения, обладать конкурентоспособными профессиональными квалификациями и участвовать в формировании гражданского общества.

[22] Проект долгосрочной стратегии национальной безопасности России с мето-дологическими и методическими комментариями / А. И. Подберёзкин (рук. авт. кол. и др.). — М.: МГИМО–Университет, 2016. — 88 с.

[23] Киселев В. Д., Рязанцев О. Н., Данилкин Ф. А., Губинский А. М. Информационные технологии в оборонно-промышленных комплексах России и стран НАТО. — М.: Знание, 2017. — С. 78.

[24] Проект долгосрочной стратегии национальной безопасности России с методологическими и методическими комментариями / А. И. Подберёзкин (рук. авт. кол. и др.). — М.: МГИМО–Университет, 2016. — 88 с.

[25] Киселев В. Д., Рязанцев О. Н., Данилкин Ф. А., Губинский А. М. Информационные технологии в оборонно-промышленных комплексах России и стран НАТО. — М.: Знание, 2017. — С. 78.

 

21.03.2019
  • Аналитика
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Россия
  • XXI век