Любые войны начинают и заканчивают политики[1]

Г. Трошев, командующий  ВС РФ в Чечне

Войну – как и любой другой конфликт – ведут и выигрывают благодаря стратегическому искусству[2]

Р. Грин, политический аналитик

Конкретный ответ о наиболее вероятном будущем сценарии развития МО и вариантов развития ВПО необходимо не для абстрактных, а совершенно конкретных задач: он предполагает, что будут вычленены основные внешние условия, опасности и угрозы для национальной безопасности и социально-экономического развития страны, что, безусловно, обязательно для социально-экономического и иного стратегического планирования в России и обеспечения национальной безопасности. Повторю, что при этом в настоящее время важно учитывать не только традиционное взаимовлияние основных субъектов МО, но и тысяч других факторов, что значительно усложняет процесс анализа по сравнению с традиционны исследованием истории международных отношений.

Переход от международных отношений к международной обстановке в анализе современного состояния мировой политики – далеко еще до конца не произошел. Если вплоть до конца Нового времени мировая политика рассматривалась в лучшем случае как отношение нескольких держав (после Венского Конгресса 1815 года как нескольких великих держав), то вплоть до самого последнего времени этот подход практически сохранялся. В первом справочном издании Русского Генерального штаба, подготовленном накануне Первой мировой войны[3], перечень субъектов ВПО был расширен уже до 18 государств, а факторы, которые учитывались при анализе, включали показатели промышленности, демографии, возможности мобилизации и др., т. е. не ограничивались только критериями военной мощи, как это было прежде.

Но и сегодня, если посмотреть программы большинства университетов по специальности «Международные отношения», практику политических структур, то легко обнаружить, что там доминирует анализ отношений – двусторонних или в лучшем случае многосторонних – субъектов МО, хотя в последние годы, в российском МИДе, например, появились департаменты, связанные с анализом развития отдельных тенденций и факторов – киберопераций, гуманитарной деятельности и пр. Тем не менее, когда мы пытаемся дать характеристику состоянию современного сценария развития международной обстановки (МО), мы, как правило, скатываемся к анализу отношений между ведущими субъектами МО.

Ровно тоже самое происходит и с анализом военно-политической обстановки (ВПО) как части МО. Большинство известных мне анализов, прогнозов и наработок, в том числе и тех, которые ложатся в основу системы планирования, концентрируются на отношении 3–5 субъектов ВПО.

Между тем на практике, в человеческой истории, формирование МО и ВПО не ограничивалось только отношениями ведущих субъектов (хотя именно это меньше всего изучалось). В человеческой истории немало примеров того, как именно тенденции в развитии МО и отдельных государств, в особенности, «стержневых государств» предопределяли развитие ВПО в мире и в отдельных регионах. Приведу некоторые из них.

Классический пример – борьба Рима с Карфагеном, Македонией и Персией, которая закончилась созданием Римской империи. Именно формирование доминирующего влияния Рима в Средиземноморье, т. е. создания благоприятной МО, на несколько столетий стало главной тенденцией  формировании ВПО во всём известном в то время мире и на конкретных направлениях ВПО и ТВД – восточном (против греков, иллирийцев, македонян); – южном (против Карфагена); – западном (против испанцев и галлов); – северном (против галлов, швейцарцев, германцев, бриттов).

Все последующие столетия развития человеческой цивилизации подтверждали это правило – формирование МО (политика) диктует условия формирования ВПО (войны).

Крупномасштабный, даже глобальный, исторический пример изменения МО и их влияния на ВПО дает иллюстрация периода в развитии человеческой цивилизации, получившего название «Нового времени», когда отношения в МО, определявшиеся хаосом многочисленных субъектов прошли через несколько этапов, а развитие ВПО – соответствовало уровням развития МО на каждом из этих этапов. Так, например, российские специалисты отмечают, что весь период «Новое время» – коррелируется «новой внешней политикой», когда эти грандиозные духовные, социальные и экономические перемены, а именно:

– Реформация 1517 года;

– промышленная революция перехода от ручного труда к машинному:

– эпоха географических открытий;

– буржуазная английская революция 1640 года;

– изобретение книгопечатания Гуттенбергом;

– захват турками Константинополя в 1453 году и перекрытие караванных путей на Восток;

– изобретение океанской каравеллы и компаса;

– Тридцатилетняя война 1618-1648 гг. и Вестфальские соглашения суверенных государств;

– падение влияния Габсбургов и Испании;

– Ренессанс в искусстве;

– науки и научные открытия и пр. прямо сказались на международных отношениях и формировании МО самым непосредственным образом, а именно, как отмечают некоторые ученые:

1. Международные отношения впервые стали действительно всемирными.

2. Международная политика стала придатком европейской политики – судьбы мира решались горсткой великих европейских держав, в то время как неевропейские страны и народы (равно как, впрочем, и малые европейские страны) ровным счетом ничего не значили, будучи всего лишь объектом гегемонистских устремлений великих держав.

3. Радикальным переменам подверглась структура международных отношений, особенно в Европе. Мелкие феодальные сеньориальные владения, как и огромные феодальные империи постепенно ушли в прошлое; им на смену пришли национальные государства, которые и стали главным субъектом международных отношений Нового времени.

4. Внешняя политика постепенно все больше обуржуазивалась, становясь буржуазной не только по целям, но и по методам.

Капиталистическая эпоха впервые установила прямую и непосредственную зависимость между уровнем экономического развития государства и уровнем его военной мощи и, следовательно, ролью, которое оно играет па международной арене. Более того, именно в Новое время государство начало активно использовать экономические рычаги для достижения своих внешнеполитических целей[4].

Все эти обстоятельства обусловили рост значения экономики в международных отношениях. XIX в. явил миру великую державу нового типа – Великобританию, чья сухопутная армия была ничтожна, но которая добилась преобладающего влияния на международные дела благодаря сугубо экономическим факторам – торговле, инвестициям, мореплаванию, промышленности, финансам. Более того, начиная с XIX в. гегемоном в международных отношениях мог быть только гегемон в мировой экономике.

Естественно, что изменения в МО отразились и на формировании ВПО:

– Военная мощь оставалась важнейшим инструментом внешней политики на протяжении всего Нового времени, однако способы ведения вооруженной борьбы изменились радикальным образом. Новое время унаследовало от Средних веков чрезвычайно отсталую производственную базу, а результатом отсталого производства была, разумеется, отсталость военного дела.

– Хотя XVII—XVIII вв. дали много военных гениев – таких как Густав II Адольф, Джон Черчилль Мальборо, Евгений Савойский, Анри де Ла Тур д'Овернь (Тюренн), Александр Суворов, Наполеон Бонапарт – тем не менее военно-технический уровень даже самых передовых европейских армий изменился за эти два века мало. Соответствующей была и военная организация великих военных держав: о заблаговременной подготовке театра военных действий, прокладке стратегических коммуникаций, заблаговременной подготовке планов будущих войн тогда и не думали.

– Однако в XIX в. с началом промышленного переворота фантастические изменения произошли и в военном деле. В XIX столетие Европа вступала с кремневыми ружьями, гладкоствольными пушками, стреляющими ядрами, и парусными фрегатами; в XX в. – с пулеметами, дредноутами и автомобилями. Молодецкие штыковые удары остались лишь в романах; в настоящей же войне победу стала определять – отныне и навсегда – огневая мощь.

Изменилось и соотношение между сухопутной и морской военной мощью, между армией и флотом. Флот – специфический вид вооруженных сил. С древнейших времен и до наших дней флот – это очень дорогое удовольствие; вооружить одного солдата было всегда намного дешевле, чем одного матроса. Однако флот компенсировал эти расходы за счет своих повышенной мобильности и огневой мощи.

Господство на море (при сравнительно слабых сухопутных силах) порождало и новую военную стратегию – стратегию изнурения, доказавшей в ходе многочисленных войн, которые вела Британия па протяжении Нового времени, свое превосходство над стратегией сокрушения, которой придерживались враги Англии (от Филиппа II до Адольфа Гитлера).

Новое время, таким образом, внесло свои нюансы в извечную дихотомию морских и сухопутных держав. Если в предшествующие эпохи морские державы неизменно терпели поражение в борьбе с сухопутными державами (Афины – Спарта, Тир Империя Александра Македонского, Карфаген – Рим, Новгород Москва), то реалии Нового времени коренным образом изменили эту тенденцию. Разгром Непобедимой армады (1588 г.), поражение Испании в войне с Нидерландами (1648 г.), поражение Франции в Войне за испанское наследство (1700–1714 гг.) – все это свидетельствовало о том, что морские буржуазные нации начинают брать верх в борьбе с аграрными феодальными сухопутными державами.

Но менялись не только средства, но и цели войн. Новое время подарило миру торговые и колониальные войны, в то время как столь традиционные для Средневековья династические войны (такой войной, в частности, была Столетняя война) постепенно уходили в прошлое.

При этом коренным изменениям подверглось не только военное, но и дипломатическое искусство. На протяжении большей части рассматриваемого периода дипломатия (где продолжали безраздельно господствовать монархи и аристократы) весьма напоминала придворную интригу – даже в том случае, когда дипломаты действовали в интересах нового правящего класса, буржуазии. Однако начиная со второй половины XIX в. на первый план стали выдвигаться дипломаты нового типа, такие, как Отто фон Бисмарк, Бенджамин Дизраэли и Сергей Юльевич Витте, которые научились искусно использовать прессу, общественное мнение и парламенты для достижения своих внешнеполитических целей.

Выводы.

Все эти грандиозные перемены в международных делах произошли, разумеется, далеко не сразу. Буржуазная революция в международных делах пробивала себе дорогу постепенно, с многочисленными попятными движениями. И все же итог Нового времени представляется однозначным: победив первоначально в наиболее передовых странах Европы и Северной Америки, капитализм начал распространять свои порядки на весь земной шар, вовлекая в мировую политику все без исключения страны и народы мира.

Пример взаимосвязи МО и ВПО дает доклад РЭНД 2020 года об отношениях США и Китая, где говорится, что «Соединенные Штаты должны подготовиться к победоносной или восходящей Китайской Народной Республике (КНР) – сценариям, которые не только соответствуют текущим тенденциям национального развития КНР, но и представляют собой наиболее сложные будущие сценарии для вооруженных сил США» великую стратегию Китая до 2050 года[5]. Авторы приводят довод в пользу того, что страна, в которой находится Китай, и то, как развиваются его военные, ни предопределены, ни полностью вне влияния Соединенных Штатов или вооруженных сил США. Тем не менее, сильная озабоченность Пекина внутренней безопасностью и глубокие подозрения относительно намерений США в отношении Китая могут сорвать попытки Вашингтона улучшить двусторонние отношения и стимулировать более либеральную внутреннюю политику.

Чтобы наметить потенциальные будущие сценарии. Каким будет Китай и его вооруженные силы в 2050 году? Как будут выглядеть американо-китайские отношения в 2050 году? – исследователи изучили тенденции в управлении политикой и обществом и проанализировали конкретные стратегии и планы на национальном уровне, которые были разработаны правителями Коммунистической партии Китая для продвижения их видения Китая, который является хорошо управляемый, социально стабильный, экономически процветающий, технологически продвинутый и военно-могущественный к 2049 году, к столетию со дня основания КНР.

В докладе описываются четыре возможных сценария развития Китая в середине столетия – триумфальный, восходящий, застойный и взрывной – с двумя наиболее вероятными средними. Если Китай окажется в выигрыше, американские военные должны предвидеть повышенный риск для уже находящихся под угрозой передовых сил в Японии, Южной Корее и на Филиппинах, а также потерю способности регулярно действовать в воздушном и морском пространстве над и в Западная часть Тихого океана.

В докладе рекомендуется подготовить армию США к Китаю, роль которого на Азиатско-Тихоокеанском и глобальном уровнях неуклонно возрастает. Чтобы подготовиться к военному конфликту в таких условиях, армия США должна оптимизировать свои возможности по сдерживанию военных действий, быстро доставлять войска и технику в горячие точки, действовать с передовых баз и работать с союзными войсками.

Авторы утверждают, что Соединенные Штаты могут предоставить более мощные возможности для кибернетических и сетевых атак и другие средства противодействия беспилотным авиационным системам Китая. Способность быстро и эффективно реагировать на растущую систему разведывательных забастовок в Китае будет играть важную роль в определении степени, в которой китайское руководство остается в стороне от риска при рассмотрении военных вариантов для разрешения региональных споров.

Доклад, подготовленный для армии США, основан на обзоре китайской и западной литературы о планах и целях долгосрочного стратегического развития и безопасности КНР, официальных заявлениях высокопоставленных официальных лиц и учреждений Китая, выступлениях высших руководителей, белых документы, опубликованные Министерством национальной обороны и другими государственными органами КНР, авторитетные тексты Народно-освободительной армии (НОАК), а также анализ этих документов на Западе и другие некитайские документы.

Автор: А.И. Подберёзкин