Этимологически цивилизация — это социальная модальность, в центре которой находится городская жизнь элиты, предающейся умственному созерцанию. Слова «город» (city) и «гражданский» (civil) образованы от того же корня, что и «цивилизация» (civilization). Язык и литература становятся связующей тканью цивилизации, так как умственные созерцания элиты оставляют после себя тексты, и в текстах (письменных или устных) происходит формирование общей интерсубъективной реальности цивилизации. Общий литературный канон и нормы поведения    и проявления эмоций, формируемые таким каноном, во многом  и составляют основу той или иной цивилизации. Например, основу западной цивилизации в этом смысле заложили «Одиссея» и «Илиада» Гомера, эпосы о войне и путешествии.

Существует мнение, что в основе любой западной нации должны быть свои конституирующие эпосы о войне и путешествии. Для России, например, такими эпосами можно считать «Мертвые души» Н. В. Гоголя (эпос о путешествии) и «Войну и мир» Л. Н. Толстого (эпос о войне). В них нация описывается и во многом рождается как реальность. Поэтому условием принадлежности к определен- ной нации или цивилизации является грамотность и книжное образование. Хотя следует отметить, что многие конституирующие тексты до изобретения письменности передавались из поколения в поколение устно. Однако это все равно происходило в ходе образовательного процесса.

Второй составляющей понятия «цивилизация» является религия. Первым  эту  мысль,  пожалуй,  высказал  еще  Мирабо в XVIII веке. Религия, по его мнению, формирует цивилизацию, так как она способствует смягчению нравов и контролю над насилием. Кроме смягчения нравов, религия также является ценностной основой соответствующей цивилизации. Эссенциалисты, как правило, определяют цивилизации через религии: православную, мусульманскую, буддистскую и т.д.

Таким образом, цивилизацию формируют литература и религия. При этом в центре цивилизации находится городская элита. Цивилизации не могут быть однородными во времени и пространстве, так как литературный канон цивилизации складывается постепенно, и не всеми одинаково прочитывается после своего формирования. Религиозные практики также не тождественны себе во времени и пространстве. Возможны фундаментальная, секулярная и постсекулярная интерпретации религиозной практики. Если представить каждую из этих интерпретаций как выражение специфики онтологических отношений между Творцом и творением, то фундаментализм выражается в отрицании самостоятельного антологического статуса у творения, секуляризм — в обретении самостоятельного онтологического статуса творением и постепенным забвением Творца, постсекуляризм — в вспоминании онтологически самостоятельного творения своего Творца и в поиски диалога с ним.

«Секулярное, — отмечает Д. Узланер, — возникло лишь после отвержения традиционной христианской онтологии, постулирующей, например, устами Фомы Аквинского, что лишь Бог обладает настоящим бытием, тогда как мир, творение обладает бытием лишь по аналогии с настоящим бытием… и лишь в той степени, в какой оно причастно Богу-творцу, — это суть учения о причастности»[1]. Онтологический разрыв между Богом и творением в западной мысли можно обнаруживать со времени позднего Cредневековья. Дунс Скот поставил под сомнение концепции аналогии и причастности, противопоставив им концепции однозначности или унивокальности, согласно которым Творец и творение существуют в одинаковом смысле. Категория бытия обретает, таким образом, внебожественное, самостоятельное основание, а различия между Творцом и творением носят исключительно количественный, а не качественный характер. В автономности и самодостаточности мира и заключается суть современного секуляризма.

В политических терминах государства и церкви специфику фундаментализма, секуляризма и постсекуляризма можно выразить следующим образом. Фундаментализм характеризуется доминированием церкви над государством, секуляризм — вытеснением церкви государством из публичной сферы в частную, постсекуляризм — взаимным признанием церкви и государства, поиском диалога.

Интересно, что приведенная выше онтологическая специфика фундаментализма, секуляризма и постсекуляризма характерна только для христианства[2]. Секуляризм как историческое явление мог возникнуть только в христианстве, если рассматривать христианство в качестве религии, которая продолжает развиваться во времени и пространстве[3]. Тем не менее, в ходе долгого периода доминирования западной цивилизации христианская специфика политических отношений между церковью и государством была перенесена в нехристианские цивилизации. Поэтому модернизация нехристианского мира предполагала и его секуляризацию. Развитие постсекуляризма на Западе открыло возможность возвращения церкви в публичное пространство нехристианских обществ. При этом в онтологическом смысле, например, ислам всегда оставался фундаментальным. Поэтому возвращение церкви в публичное пространство в нехристианском мире всегда грозит фундаментализмом, а не диалогом между церковью и государством.

Фундаментализм — это такое состояние цивилизации, которое наименее склонно к диалогу. Компромисс для фундаментализма невозможен, так как он означает отказ от фундаментальных ценностей. Секуляризм, напротив, склонен к компромиссу, так как в этом случае уступать нужно не ценности, а интересы. Секулярный период развития международных отношений (так называемая Вестфальская модель международных отношений) характеризуется значительно большим объемом сотрудничества и компромисса, чем период премодерна. Постсекуляризм основан на диалоге между сакральным и политическим. Диалогичная форма существования постсекулярной цивилизации позволяет ей также взаимодействовать с секулярными и постсекулярными цивилизациями в диалогичной форме. Наличие религиозной составляющей в постсекуляризме позволяет данному состоянию цивилизации вступать в диалог даже с фундаменталистами. Поэтому диалог между постсекуляризмом и фундаментализмом возможен, но не гарантирован.

Секулярные сообщества, кроме сотрудничества, могут также конфликтовать, если это оправдывают интересы сторон. Насилие между ними вполне допустимо, война является «продолжением политики другими средствами».

Секулярные и постсекулярные сообщества в своем взаимодействии повторяют логику отношений секулярных сообществ. Постсекуляризм не исключает конфликта как такового, поэтому если секулярному сообществу выгоден конфликт с постсекулярным сообществом, последнее скорее всего примет этот вызов. Столкновение в наименьшей степени возможно между постсекулярными сообществами. Диалоговая форма их существования является крайне неблагоприятной средой для развития конфликта между ними.

Исходя из определения цивилизации как гетерогенного явления, можно предположить, что внутри одной цивилизации могут существовать фундаменталистские (премодернистские), секулярные (модернистские) и постсекулярные (постмодернистские) сообщества. Поэтому сталкиваются или вступают в диалог не целые цивилизации, а их отдельные сообщества. Скорее всего сталкиваться будут как раз фундаменталистские сообщества. При этом терминологию фундаментализм/секуляризм/постсекуляризм можно использовать только при описании внутренней динамики Западной (христианской) цивилизации.

Для описания динамики между цивилизациями и внутри нехристианских цивилизаций следует использовать более универсальные понятия премодерн, модерн и постмодерн.

Таким образом, цивилизации в мировой политике существуют скорее как стратегические референтные рамки, а не как непосредственные герои международной политики. Данные референтные рамки создаются на ценностной основе религии и уточняются общим литературным каноном. Они далеки от гомогенности, полны внутренних противоречий и находятся в процессе постоянного становления. Будут ли социальные общности, использующие данные референтные рамки, сталкиваться или вступать в диалог, во многом зависит от того, является ли хотя бы одна из сторон фундаменталистским сообществом. Для такого сообщества референтная цивилизационная рамка задается практически исключительно ценностным кодом соответствующей религии, поэтому компромисс для него невозможен.

Условие мирного существования фундаменталистов заключается в их самоизоляции. И. В. Кудрящова видит диалогичный потенциал у так называемого легального фундаментализма, но только в рамках нового мировоззрения, воспринимающего мир как целостную систему[4]. Пока же, следует признать, что если одной из сторон межцивилизационного, внутрицивилизационного или трансцивилизационного взаимодействия является фундаменталистское сообщество, взаимодействие будет носить конфликтный характер. Во всех иных случаях существует возможность для диалога, при этом постсекулярные сообщества более диалогичны, чем секулярные. При определенных условиях они могут вступать в диалог даже с фунда- менталистскими сообществами. Диалог практически гарантирован в отношениях между постсекулярными сообществами. Такой вывод довольно печален. Он означает, что диалог гарантирован только внутри христианской цивилизации (между ее постсекулярными сообществами), внутри и между нехристианскими цивилизациями диалог возможен, но не гарантирован.

Дальнейшее исследование отношений между различными цивилизационными сообществами может заключаться в выявлении значения литературного фактора в склонности к диалогу или столкновению между ними.

Введение литературоведения в политологический анализ отношений между цивилизациями раскрывает широкое пространство для междисциплинарных исследований. Интересен также вопрос об определении терминологии фундаментализм, секуляризм, постсекуляризм в восточных религиях, в первую очередь конфуцианстве, которое в строгом смысле слова религией не является.