С окончанием холодной войны подходит к концу и западная фаза развития международной политики. В центр выдвигается взаимодействие между Западом и незападными цивилизациями[1]
С. Хантингтон, политолог
Современное западное понятие расы … сформировалось в ходе экспансии западного общества, начавшееся в конце XV в., и продолжающейся до наших дней[2]
А. Тойнби, английский философ
Целый ряд политиков и ученых в XXI веке предсказывали, что решающую роль в МО будущего будет играть способность контролировать ситуацию в Евразии. В разной степени, но эти оценки сохранились и до сегодняшнего дня, более того, легли в основу стратегии западной ЛЧЦ, которая сместила центр своего влияния из Европы в Северную Америку. «Центр силы» стал размещаться в XXI веке в Северной Америке, из которого США успешно контролируют всю «периферию» от Европы до АТР, — контролируя два океана: Атлантический и Тихий.
Как известно, США довольно успешно развивают созданную ими коалицию (насчитывающую порядка 50 государств), которую они регулярно апробируют как военный инструмент в Евразии в Ираке, Афганистане, Ливии и в Сирии, а в качестве политико-экономического инструмента в виде Транстихоокеанского и Трансатлантического партнерств. Эти «партнерства» фактически охватывают крупнейшие евразийские государства-цивилизации — Россию и Китай, — изолируя их от остального мира с политической, геополитической и торгово-экономической точек зрения. Как пишет в своем долгосрочном прогнозе Дж. Фридман, «… страна, чьи берега омываются двумя океанами, стала ведущим игроком современности… Северная Америка заменила Европу в качестве мирового центра, притяжения, и тому, кто будет господствовать в Северной Америке, фактически гарантирована роль доминирующей мировой державы. В XXI веке (как минимум) такой державой будут США»[3].
Забегая вперед, можно только удивляться политической наивности (предательству) М. Горбачева и части советско-российской элиты, которые отказывались понимать, что за политикой Запада в Евразии стоит самая примитивная экспансия ЕС и НАТО. США очень серьезно, принципиально, выиграли от своего позднего участия в европейских войнах XX века, став во многом именно благодаря этому ведущей державой в мире. Опыт подсказывает правящей элите США, что новая война между ЛЧЦ должна развиваться именно, поэтому, прежде всего на евразийском ТВД, когда против своих основных потенциальных, глобальных противников — ЛЧЦ Китая и России — можно будет использовать весь потенциал западной ЛЧЦ от европейских держав и союзников США в исламском мире (на западе, юго-западе и юге) до Японии, Австралии, Новой Зеландии и других государств на Дальнем Востоке и Юго-Востоке Евразии. Мобилизация партнеров и союзников и использование их ресурсов и территории является главной целью военной стратегии США в XXI веке. Это возможно только противопоставив западной ЛЧЦ другим ведущим ЛЧЦ, прежде всего, российской и китайской.
Рис. 1. Евразийский ТВД
Превращение ЛЧЦ в главные факторы мировой политики, — субъекты, формирующие современную МО, до настоящего времени уступает в российской элите традиционным представлениям о роли наций-государств, существовавшим прежде. После некоторого (впрочем, незначительного) всплеска интереса начала 1990-х годов наступило затишье. Соответственно и главное современное противоречие — противоречие между изменением в соотношении сил между ЛЧЦ и новыми центрами силы, с одной стороны, и категорическим нежеланием западной ЛЧЦ признать и воспринять эту реальность, с другой стороны, — остается вне должного внимания. Это не позволяет в полной мере ни эффективно анализировать современную обстановку в мире и в Евразии, ни, тем более, прогнозировать ее развитие на перспективу[4]. Все основные концепции, планы и расчеты строятся по-прежнему на анализе военных потенциалов государств и их коалиций.
Между тем, если исходить из этой логики, то главные события будут развиваться в Евразии, которая станет полем неизбежного столкновения традиционных ЛЧЦ, набирающих силу (китайской, индийской, российской, западной), а также возможно будет связано с появлением новых центров силы, которые станут реализацией мощи других ЛЧЦ, — исламской, индонезийской, турецкой. В этой связи необходимо еще раз вернуться к пониманию современной сути ЛЧЦ применительно к Евразии.
В современной литературе существует много достаточно расплывчатых определений ЛЧЦ. В частности, один из авторов описывает их следующим образом: «В современной науке существуют два основных подхода к локальной цивилизации. Один из них восходит к немецким романтикам, славянофилам, О. Шпенглеру, К. Леонтьеву и др., которые рассматривали локальную цивилизацию, прежде всего, с точки зрения порождаемых ею духовных ценностей и придавали особое значение религии.
Другой разрабатывался Данилевским, Милюковым, евразийцами, школой «Анналов». Сторонники этого подхода усматривают в локальной цивилизации систему, состоящую из множества различных компонентов (в их число входят и религиозно-этические ценности), которые в той или иной степени взаимодействуют, влияют друг на друга, создавая в итоге единое целое. Так, Данилевский писал о совмещении в культурно-историческом типе разнообразных «планов развития»: религиозного, социального, бытового, промышленного, политического, научного, художественного, одним словом, исторического… Сходных позиций придерживаются и представители школы «Анналов» — не только старшего поколения, но и наши современники. Преимущество второго подхода состоит в комплексном, объемном видении цивилизации, кроме того, он имеет богатые традиции в отечественной цивилиографии»[5].
Локальная цивилизация, таким образом, обычно определяется как большая социокультурная общность (во многих случаях надгосударственная, наднациональная и надконфессиональная), которая существует длительное время, имеет относительно устойчивые пространственные границы, вырабатывает специфические формы экономической, социально-политической и духовной жизни и осуществляет свой, индивидуальный путь исторического развития.
Прежде всего, необходимо выделить эти ЛЧЦ в качестве субъектов МО, формирующих глобальную (мировую) и региональную (евразийскую) обстановки. И здесь традиционно-политологический подход может помочь только для понимания содержания понятия «цивилизации».
Так, Данилевский — на основании языковых групп — выявил 15 культурно-исторических типов, среди которых три (кельтский, мексиканский и перуанский) погибли насильственной смертью, не завершив цикла своего развития, и еще два — Россия и США (новоамериканский), по его мнению — только начинали формироваться. К остальным относятся: египетский культурно-исторический тип, ассиро-вавилоно-финикийско-халдейский, китайский, индийский, иранский, иудейский, греческий, римский, аравийский и западноевропейский (романо-германский).
Шпенглер насчитал восемь «высоких культур». Это египетская, вавилонская, индийская, китайская, греко-римская (аполлоновская), арабская (магическая), западноевропейская (фаустовская) и мексиканская. Кроме того, немецкий философ указывал на возможность приобщения к этому списку великой русской культуры. Тойнби предложил свою классификацию. Его перечень сначала включал 23 локальные цивилизации, а к концу работы над «Исследованием истории» их количество возросло до 37[6]:
Перенос акцентов в конкурентной борьбе в мире на уровень ЛЧЦ в XXI веке привел к резкому усилению значения культурно-цивилизационных факторов влияния на формирование МО и постепенное оформление мировых центров силы в качестве центров современных ЛЧЦ, имеющих, как правило, форму военно-политических, экономических и иных союзов и объединений. Это потребовало более прагматического, политического подхода.
Понятно, что традиционные определения достаточно широко описывают современное явление ЛЧЦ, предоставляя определенное право для различных современных толкований и включения в ту или иную ЛЧЦ различных субъектов МО. Так, по-моему мнению, западная ЛЧЦ в 2016 году включала как страны ЕС и США, с одной стороны, так и Японию, Австралию и Н. Зеландию, — с другой. В это же объединение постепенно начинают входить и такие страны, которые по этническим, религиозным, историческим и пр. основаниям традиционно не ассоциируются с западной ЛЧЦ — Болгария, Израиль, Сербия, т.е. граница, разделяющая членов одной ЛЧЦ от другой, — условна и может двигаться. И пример с Украиной это наглядно показывает.
То же самое в полной мере можно сказать о китайской, исламской, латиноамериканской, российской и др. ЛЧЦ, состав которых может также меняться в зависимости от многих, в т.ч. политических, причин. Тем не менее можно говорить о том, что поляризация отдельных ЛЧЦ и связанных с ними стран в XXI веке становится уже не просто фактом, а доминирующим процессом, определяющим влияние всей группы факторов, в которую входят субъекты формирования МО. В фундаменте этого процесса находятся не только традиционная система ценностей и доминирующие национальные интересы, но и политический расчет на выживание и существование того или иного субъекта МО в XXI веке.
Таким образом, в мире и в Евразии, в частности, мы встречаемся с таким усиливающим свое влияние феноменом как локальная человеческая цивилизация, который:
— во-первых, становится базовым субъектом для формирования МО и региональной международной обстановки. Это означает, что именно ЛЧЦ будет оказывать самое сильное влияние в XXI веке на МО на евразийском континенте, а именно:
— западная ЛЧЦ;
— восточно-православная ЛЧЦ;
— исламская ЛЧЦ;
— китайская ЛЧЦ;
— индийская ЛЧЦ;
Эти ЛЧЦ будут формировать центры силы, в которые будут входить самые разные страны, принадлежащие к самым разным цивилизациям Евразии.
— во-вторых, наиболее сильные ЛЧЦ будут стремиться захватить контроль над всей Евразией.
Это, прежде всего, западная ЛЧЦ, которая будет расширять политическую, экономическую и военную экспансию, прежде всего, за счет государств, принадлежавших прежде к СЭВ и ОВД, а теперь уже и за счет вытеснения и раздела России. Этот процесс будет проходить в порядке приоритетности: сначала бывшие страны ОВД и СЭВ, которые включаются в систему ЕС-НАТО, затем — прибалтийские государства, потом — Украина и Беларусь, затем Россия и Казахстан, а также бывшие республики Средней Азии.
— в-третьих, очевидно, что экспансия стран-членов ЕС-НАТО в Евразии будет иметь преимущественно политический и экономический, а только затем — военный и цивилизационный характер.
Огромное значение для понимания политического характера современной МО в Евразии имеет представление о роли отдельных локальных цивилизаций и существующими между этими ЛЧЦ противоречиями. Естественно, что если отрицается само существование ЛЧЦ и их влияние, то говорить о роли и значении противоречий между ЛЧЦ бессмысленно. Особенно важно, например, понимать приоритетное значение этих противоречий для формирования МО и современного характера международных отношений с точки зрения выбора лидерами этих ЛЧЦ наиболее эффективных средств борьбы и противодействия враждебным стратегиям других ЛЧЦ. Суть противоборства из-за Украины в 2014-2016 годах можно понять только исходя из понимания противоборства двух ЛЧЦ в Евразии.
В той же мере это важно для понимания сути глобального противоборства между ЛЧЦ в мире. Так, очевидно, например, что усиление роли локальных человеческих цивилизаций Китая, Индии, стран АТР в мировой политике, неизбежно вытекает из роста численности населения этих ЛЧЦ и входящих в них стран и соответствующего увеличения их НЧК, а тем более, когда его огромное преобладание над другими ЛЧЦ[7] достигает критических величин. Понимание этой особенности развития человеческой цивилизации и формирования МО объясняет, например, почему в 2000-2016 годы именно эти ЛЧЦ и их страны-лидеры — Индия, Китай, государства Юго-Восточной Азии обеспечили наиболее высокие темпы роста ВВП (5-6 и даже 7%) на фоне стагнации государств западной ЛЧЦ.
Признание значения этой особенности развития НЧК для формирования МО ведет к объяснению, например, причин усиления внешнего давления на Россию в последние годы — санкции, снижение цен на сырье, эмбарго и пр. действия политического, финансово-экономического и даже гуманитарного характера, — которые привели к кризису в России 2013-2016 годов и в отношениях с Западом. Кризису в экономике (но не внутриполитического), который сопровождался невиданной со времен «холодной войны» кампанией русофобии. Причем развитие этого кризиса свидетельствовало о консолидации тех или иных формально независимых, суверенных субъектов МО вокруг стран-лидеров ЛЧЦ — США и России — по самым разным, порой незначительным, поводам (вроде закрытия воздушного пространства Болгарией для России, при оказании гуманитарной помощи Сирии — в сентябре 2015 года). Очевидно, что для западной ЛЧЦ Россия является не просто одним из субъектов МО или нацией — носителем определенных цивилизационных признаков, а целой конкурирующей ЛЧЦ, обладающей огромным НЧК, который в случае его полного использования, может привести к появлению в МО полноценной и суверенной ЛЧЦ (опирающейся на «российское ядро»), неконтролируемой западной ЛЧЦ. Более того, препятствующей ее планам по взятию контроля над Евразией.
Примеры последних лет свидетельствуют о том, что даже в условиях растущей изоляции и кризиса, Россию продолжают боятся. Прежде всего, из-за ее огромного природного и духовного ресурсного потенциала[8]. Этот огромный политический, ресурсный и экономический потенциал кроется в развитии российской ЛЧЦ, концентрирующей вокруг «российского ядра» евразийскую цивилизацию. Н. Трубецкой еще в 20-е годы прошлого века писал по этому поводу (что, кстати, легло в основу современного беспокойства Запада): «Наша задача — создать полностью новую культуру…, которая не будет походить на европейскую цивилизацию…, когда Россия перестанет быть искаженным отражением европейской цивилизации… когда она снова станет собой: Россией-Евразией…»[9].
Таким образом, с политической точки зрения в Евразии в начале XXI века столкнулись интересы нескольких ЛЧЦ, ставших ведущими факторами мировой политики, — западной ЛЧЦ, российской, китайской, исламской и индийской. Объективно это столкновение привело к ускорению развития военно-силового сценария МО в Евразии потому, что западная ЛЧЦ поставила своей целью взять под контроль не только восточно-европейскую часть Евразии, но и Россию и страны Средней Азии.
Одновременно в интересах своей внешней экспансии ЕС и НАТО сделали максимум возможного для дестабилизации режимов в тех странах, которые могли противодействовать установлению полного контроля в Евразии западной ЛЧЦ, что, в свою очередь, привело к серии переворотов.
По сути дела, начавшиеся в конце 80-х годов в Европе «бархатные революции» продолжились затем в Афганистане, Ираке, Ливии, Тунисе, Йемене, Сирии, Грузии и пр. странах Евразии. Общим знаменателем для них является только одно — экспансия ЕС-НАТО.
[1] Huntington S.P. The Clash of Civilizations? // Foreign Affairs, 1993. Summer / https://www.foreignaffairs.com/articles/united-states/1993-06-01/clash-civilizations
[2] Тойнби А. Хантингтон С. Вызовы и ответы. Как гибнут цивилизации. — М.: ООО «ТД Алгоритм», 2016. — С. 16
[3] Friedman G. The Next 100 Years: A Forecast for the 21st Century / Doubleday, 2009. P. 5 / http://eknigi.org/
[4] См. подробнее: Подберезкин А. И. Национальный человеческий капитал. В 5 т. Т. 3. — М.: МГИМО-Университет, 2011.
[6] Там же.
[7] Подберезкин А. И. Национальный человеческий капитал. В 5 т. Т. 1-3. — М.: МГИМО-Университет, 2011- 2013 гг.
[8] Подберезкин А. И. Боришполец К. П., Подберезкина О. А. Евразия и Россия. — М.: МГИМО-Университет, 2014. — С. 97-105.
[9] Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. — М.: Международные отношения, 2010. — С. 134.