Цифровая «платформатизация» ВС Запада началась с 90-х годов, когда впервые системы обнаружения, разведки, связи и поражения были использованы в качестве политических инструментов против Ирака, а затем Югославии. Особая роль принадлежала системам определения координат GPS и KP разных типов базирования. Так, в первый же день войны в Ираке 15 кораблей и субмарин ВМС США и Великобритании обрушили на Ирак более 50 крылатых ракет Tomahawk. 21 марта, когда началась массированная воздушная операция под названием «Шок и трепет» (Shock and Awe), удары ракетами наносили 30 кораблей и подлодок из акваторий Персидского залива и Красного моря. За сутки ими было выпущено 320 «томагавков». В результате управление иракскими Вооруженными Силами оказалось серьезно нарушенным. Однако блицкрига у США и их партнеров не получилось. Почти на месяц сухопутные войска и морская пехота увязли в боях. И только после падения Багдада, которое было предопределено продажностью ряда высших иракских военных чинов, активная фаза военных действий стала затухать. Другими словами, крупные суммы в долларах оказались точнее «томагавков»,  которых до 14 апреля ВМС США в общей сложности израсходовали более 800 штук.

«Томагавки» поспособствовали и свержению режима Муамара Каддафи в Ливии. В 2011 году во время операции «Рассвет Одиссея» (Odyssey Dawn) 19 марта 112 ракет было выпущено американскими кораблями и субмаринами, а 12 КР — британскими подводными лодками по двадцати объектам в районе Триполи. 22 марта они же нанесли удар 159 ракетами. Из этого общего числа 80 пусков пришлись на долю американской атомной подводной лодки Florida (SSGN 728), которая специально предназначена для стрельбы крылатыми ракетами большой дальности[1].

Таблица 1.

Ключевую роль в изменении характера вооруженной борьбы в воздушном пространстве сыграли крылатые ракеты и другие управляемые по программно реализованным алгоритмам ударные средства, изготовление и применение которых без цифровых технологий вообще невозможно, в силу чего отставшие в данном отношении государства фактически лишены этого вида оружия, запасы которого в развитых странах стремительно наращиваются. Фактически, реализация достигнутого развитыми странами превосходства обеспечивалась увеличением количества и доли современных СВКН, успешно вписывающихся в рамки ранее разработанных способов их применения. Тем не менее, военные исследователи развитых стран, в первую очередь в США, уже в 1990-е годы понимали, что преимущество от технологического прорыва будет временным по ряду причин (рис.1). Тогда, в случае столкновения с равным или превосходящим их по вооружению противником, победу одержит тот, кто будет использовать более совершенные формы и способы военных действий и, в первую очередь, в воздушно-космической сфере.

Рис. 1. Преимущества внедрения новых цифровых и информационных технологий в вооруженных силах

Грядущие изменения, которые потребуют пересмотра способов применения СВКН, обусловлены, на наш взгляд, следующими фундаментальными причинами.

Во-первых, насыщение информационными системами всех сфер жизни развитых стран, в том числе и их вооруженных сил, имеет естественный предел, по мере приближения к которому новые преимущества от внедрения цифровых технологий будут становиться все менее масштабными, а их получение — все более затратным.

Во-вторых, в мире происходит объективный и ускоряющийся процесс распространения цифровых технологий среди отстававших в этом направлении государств, а значит, эти технологии внедряются и в их вооруженных силах. Причем, поскольку названые страны идут по уже проторенному пути, получение преимуществ от внедрения цифровых технологий является для них менее затратным и по материальным ресурсам, и по времени.

Первая причина породила важную тенденцию — стремительное удорожание новых образцов вооружения и увеличение времени их разработки (например, самолеты F-22 «Раптор», F-35 «Лайтнинг-2», проект эсминца «Замволт»).

Рис. 2. Причины и следствия эволюции цифровых технологий[2]

Вторая дала сразу две важные тенденции:

1) развитие ВКО крупных стран (таких как Россия, Китай) и воспрепятствование доступа авиации развитых государств на их территорию.

2) развитие СВКН ранее отстававших в этом отношении стран, которые могут предложить и развить свои способы их применения.

Для поиска путей сохранения достигнутого военного преимущества в США и других странах мира (прежде всего, среди союзников США) проводятся масштабные и глубокие военные реформы, основанные на исследованиях перспективных форм и способов военных действий в предстоящие десятилетия, когда противоборствующие стороны будут обладать технологически развитыми армиями, подобными армиям США и их союзников.

В обозримый период основными факторами, оказывающими непосредственное влияние на дальнейшее развитие способов боевого применения СВКН, будут являться:

— создание качественно новой информационной инфраструктуры вооруженных сил: новых систем разведки, РЭБ, навигации, управления и связи, объединенных в единое информационное пространство;

— развитие новых концепций ведения войн, в том числе в воздушнокосмической сфере, таких как «Глобальный удар», «Мгновенный глобальный удар», «Сетецентрическая война»;

— совершенствование качественных параметров средств воздушно-космического нападения (снижение заметности во всех диапазонах электромагнитного спектра, увеличение маневренности, увеличение скорости, улучшение бортового оборудования и других);

— массовое оснащение группировок СВКН высокоточным оружием;

— массовое оснащение группировок войск беспилотными летательными аппаратами различного предназначения, в том числе ударными;

— поступление в войска оружия, основанного на новых физических принципах (сверхвысокочастотное, электромагнитное, лазерное и другое).

Имеющиеся на вооружении США маловысотные малозаметные ядерные крылатые ракеты при современном состоянии радиолокационного поля РТВ создают угрозу нанесения скрытного «разоружающего» удара по потенциалу ответно-встречного удара — стационарным  ракетным комплексам, которые находятся в готовности к пуску. Это качество в сочетании с высоким ядерным потенциалом и повышенной способностью по преодолению ПРО определяет их приоритет для агрессора. Наиболее опасны крылатые ракеты при возможном обмене сторонами ограниченными ядерными ударами на этапе перехода России к применению ядерного оружия первой после безъядерного периода в ситуациях, критических для национальной безопасности.

Рис. 3. Основные тенденции развития способов применения СВКН[3]

Для устранения угрозы предлагается вокруг некоторых позиционных районов РВСН отдельного старта развернуть локальные маловысотные радиолокационные полосы предупреждения об ударах крылатых ракет. Предупреждение должно согласовываться с возможностями СПРН об ударах баллистических ракет и позволять ограничить реализуемыми рамками потребности в радиолокационной технике и личном составе РТВ.

Наращивание боевой устойчивости Ракетных войск стратегического назначения предполагает их огневую защиту силами воздушно-космической обороны. При этом мы полагаем, что агрессор для обеспечения безнаказанности должен стремиться поразить в «разоружающем» ударес высокой надежностью все МБР, в том числе и прикрытые обороной  и проверить возможность выполнения этого требования многочисленными расчетами. Задача его ПРО — компенсировать ошибки в разоружении СЯС РФ, неизбежные при любой реализации[4].

Результаты расчетов приведены в таблице 2. Из нее видно, что если даже возможности обороны выглядят невысокими (относительно полигонного наряда СВН) — ее реальный вклад в увеличение боевого наряда может оказаться весьма существенным сдерживающим фактором. Он тем весомее, чем больше установок прикрывается одним средством ВКО. Этот эффект имеет фундаментальное значение при решении сложнейшей задачи защиты отдельных позиционных районов от баллистических боезарядов.

Таблица 2. Результаты оценки эффекта обороны «группового объекта»

В РВСН самую высокую плотность пусковых установок имеют позиционные районы стационарных ракетных комплексов. Они и будут приоритетными объектами для применения перспективной зенитной ракетной системы ПВО-ПРО, способной уничтожать боеголовки межконтинентальных ракет. Эффект «группового объекта» имеет место и при обороне объектов системы управления СЯС, расположенных в Европейской части России.

При обороне военно-морских баз и аэродромов авиационных стратегических ядерных сил данный эффект отсутствует. Каждый такой объект — одиночная цель для ядерных боеприпасов и прирост боевых нарядов на них (относительно полигонных) равен огневым возможностям ВКО[5].

Один из ключевых и масштабных процессов на современном этапе в рамках цифровой экономики и в целом гибридной реальности (сращивания физической и виртуальной реальностей) — платформизация — характеризуется значительной реформирующей силовой, способной перестраивать ландшафт современных рыночных отношений, трансформировать традиционные и формировать совершенно новые рынки, а также влиять на отдельные аспекты экономической и социальной жизни человека, его свободы и независимости[6].

«Гибридная реальность»

Будучи исходно рыночной структурой, цифровая платформа, организуя рынок, выходит за рамки рынка, превращая его в известной мере в пострынок. Тем самым возникает качественно иная форма реализации экономики, которую можно определить как согласованную или субъективно взаимоувязанную «построяемую» экономику. При такой реализации, с одной стороны, сохраняется свобода экономических субъектов, их самоорганизация, а с другой — устанавливается производный от суммы субъектов, гибкий, подвижный и непритязательный порядок. Такие феномены, как волевое управление и то же внешнее регулирование деятельностью субъектов, либо отходят на второй план, либо вообще исчезают.

Феномен платформизации

Платформизация представляет собой процесс трансформации рынков, отраслей, бизнес-моделей, особенностей экономических и социальных отношений под влиянием распространения и развития многосторонних платформ[7].

Многосторонние платформы обслуживают многосторонние (в частности, двусторонние) рынки, играя роль посредников и обеспечивая возможности для прямого взаимодействия и обмена между двумя или более сторонами участников этих платформа.

Традиционные (офлайн) многосторонние платформы известны человечеству на протяжении многих столетий. Одним из исторических примеров офлайн-платформ являются сельские и городские ярмарки, сводившие на рыночной площади множество продавцов и покупателей (сторонних участников платформ) и зачастую контролируемые местными органами власти (операторами платформ). В качестве примеров современных офлайн-платформ можно привести торговые центры, платежные карты, масс-медиа и др.

Рис.4. Рыночная капитализация крупнейших мировых платформенных компаний (по состоянию на апрель 2018 г.) млрд долл.

Рис.5. Распределение платформенных компаний по странам мира,%[8]

Стремительное развитие процесса платформизации в последние годы обусловлено широким распространением так называемых цифровых (онлайн), платформ (ЦП) — особой разновидности многосторонних платформ.

ЦП позволяют подключить людей, устройства и различные киберфизические системы к единому интеллектуальному информационному пространству посредством цифровых систем (совокупности технической инфраструктуры и платформенных технологий, модулей, сетей, программ и приложений для сбора и обработки больших данных и т.п.).

В связи с тем, что качество взаимодействия между участниками сообществ необходимо постоянно поддерживать и повышать, платформенные компании смещают фокус своей деятельности с организации внутренних бизнес-процессов и контроля над внутренними ресурсами на внешние, частично или полностью заменяя внутренние.